- Ну?! - с тихим бешенством спросил я, подозревая, что он меня ловко дурачит.
- А разве в прессе ещё не было сенсаций о нахождении итогов, ну там, выходов, концов, истины или об открытии храмов в конце дороги?
- Ну нет же! Нет же! Как ты меня мучаешь, ты меня терзаешь сильнее, чем крыса!
- Ну тогда, - совершенно успокоившись, сказал он, - я просто слишком далеко забежал вперед. Скверная штука, когда рука не успевает за движением мысли.
И он ушел.
Я был как выжатый лимон. Встал и поплелся посмотреть на крысу. Она все сожрала и ковырялась в собственных испражнениях. И я безо всякого удовлетворения высыпал ей, как заботливый птичник, все, что у меня ещё оставалось: крупы и пакеты, которые принес он, яйца и даже соленые огурцы, которые я так любил с картошечкой. К вечеру она сожрала и это, кроме огурцов, что меня позабавило; я подумал, что и он посмеялся бы со мною вместе, не посчитав, что и теперь моя рука не поспевает за движением мысли.
Веефомит как стекло.
Веефомит дымил трубкой и щурился как будто от дыма, на самом деле ему, как и прежде, было горько-сладко вспоминать москвичку. Он думал, что она была открыта для больших целей, а он, глупый Валера, не мог ей их дать. Как это странно, что она хотела так легко с ним расстаться, ведь у неё была кристально-чистая душа, улавливающая тончайшие оттенки и полутона. Ее мог обмануть любой, и эта ребяческая доверчивость бесила Веефомита.
Нет, она вряд ли любила Кузьму, она его понимала, вернее, чувствовала, что стоит за ним. Чувствовала его ценность - это и была страсть. Ни она, ни Веефомит тогда не знали об этом чувстве ценностей, что это закон природы и, может быть, самый великий в женщине.
Позднее Кузьма осмыслил, что именно тогда стряслось. Это же понял Веефомит, и сегодня он впервые заговорил о своей давней муке, прячась за клубами дыма:
- В женщине принято видеть сдержанную страстность и разнузданную, так издалека начал он и долго подкреплял обе точки зрения историческими причинами, пока вновь не вышел на прямую, касающуюся обоих. Кузьма Бенедиктович понимал, что разговор окажется долгим, и ждал, когда сквозь дым проглянут глаза Веефомита. - Я думаю, - продолжал тот, - что существуют и биологические причины для всех видов поведения женщины. Но все эти причины есть производные от фундаментальной основы назначения женщины. Во всех изначально заложено стремление к высшим формам материи, к иным ценностям, которые все ещё не открыты действительностью, стремление от плоти к, я бы сказал, над-плоти.
