– Эта, что ли? – не поверил Николай Николаевич.
Он поднес деревянную свистульку к губам.
– Я те свистну! – рассердился кот. – Ишь, просужий какой! Войско ему понадобилось… Ложи в кучу, тебе говорят!
Стёпа долго еще брюзжал и успокоился лишь тогда, когда злополучная дудочка скрылась под грудой другого инвентаря.
– Погоди-ка, а это что такое? Вроде похоже… Нет, не то: это огненный палец, стены прожигать, нам без надобности… Графинчик-самоподавчик, сумочка-самотрясочка, ну-ка выверни ее наничку… Обозначим: неисправна. Ах, посыпалось? Пиши: сыплется, а что – неизвестно. Так, а это у нас флакончик с летучей водой… Не нюхай, вес потеряешь. Будешь под потолком летать, и со службы тебя уж точно выключат. Что еще?
– Зеркальце карманное прямоугольное одинарное, – сообщил Николай Николаевич. – С отбитым уголком.
– Это тебе не надо, – буркнул кот. – Совсем бесполезная вещь.
– Почем ты знаешь? – возразил Николай Николаевич,. – Может, как раз это мне и надо.
– А я говорю, не надо, – сказал кот. – Занеси в реестрик и положи в кучку.
– Под каким названием?
– Там на обороте указано. Так и пиши.
На тыльной стороне зеркальца старинными буквами было написано: „Себя зерцало“.
– Посмотреться можно? – спросил Николай Николаевич, внеся в реестрик соответствующую запись.
– Прямо как баба! – проворчал Степан Васильевич. – Ладно, смотрись.
Николай Николаевич с любопытством взглянул – и увидел собственное отражение.
Отражение, впрочем, было какое-то не такое, диковато искривленное. Вдобавок по нему бежали телевизионные помехи, похожие на витые электрические провода.
– Ну, налюбовался? – нетерпеливо спросил кот. – Я ж говорю: бесполезная вещь. Волосы в ушах выщипывать… Положи и действуй дальше.
– Да там нету больше ничего, – сказал Николай Николаевич. – Пусто.
– Как то есть „пусто“? – не поверил кот. – Быть того не может. Пошарь как следует.
– Пусто, я говорю.
– Вот народ, – проговорил Стёпа. – Ничего нельзя доверить. Неужели слямзили?
Он соскочил с дивана и, став на задние лапы, заглянул в сундук.
– Ну, как же пусто? Вон блестит. Ишь ты, дрянь, в уголок закатилась. Вынимай.
– Так это ж помада губная, – разочарованно сказал библиотекарь. – На что она нам?
– Прямо, помада, – возразил Степан Васильевич. – Ставь номерок и пиши: „Либесцауберштифт.“ – Это что, по-немецки? – удивился Николай Николаевич.
– Грамотный, однако, – насмешливо произнес кот. – Правильно, по-немецки. Это, брат ты мой, старинная, ганзейская вещь. Зарегистрировал? Теперь отвинти колпачок и пиши на левой ладони… Как ее зовут, твою кобылицу?
