Николаю Николаевичу даже нравилось, что у феи есть мальчик: это бросало на ее банальное, в общем-то, личико тень недоступности, отчужденности – может быть, только в его глазах. „Уайльда, – с нежностью и болью подумал Николай Николаевич, еле сдерживая стук сердца под толстой рабочей курткой. – Птичка моя, сказка моя сероглазая…“ Но не сказал ничего, только ниже нагнулся над контрольным столом (сверчок, старый лохматый сверчок) и пристально посмотрел на Калерию Ивановну: „Вот вам случай,как быть?“ – Что именно Уайльда вы желали бы? – сухо спросила Калерия Ивановна. – Какое произведение вас интересует?
– Не знаю, – закраснелась дивная фея.
– Ну, знаете ли, – возмущенно сказала Калерия Ивановна, – не могу же я притащить сюда всё, что у нас есть из этого автора.
– Да? – переспросила девушка. – Извините…
И Николай Николаевич понял: сейчас – или уже никогда.
– Подождите! – самозабвенно воскликнул он. – Есть выход.
Калерия Ивановна грозно на него посмотрела.
– Посмотрите и выберите сами.
Он протянул фее ключ и засмеялся неожиданным смехом.
Смех прозвучал странно, и обе женщины, старая и молодая, увзглянули на него с удивлением.
А смеялся Николай Николаевич над собой, чудаком. Видите ли, он хотел еще добавить: „А если вам понадобится доброжелательный консультант…“ – но это было слишком, так много сразу.
Нельзя зарываться, нельзя искушать судьбу.
– Вот, – показал он рукой, когда фея, потупясь, ушла. – Вот разница в наших подходах.
– Безответственно, – убежденно сказала Калерия Ивановна. – Она там всё переставит.
– Уверен, что нет. Доверие должно окрылять.
Говоря эти слова, Николай Николаевич был по-настоящему счастлив: может быть, первый раз в жизни он почувствовал себя победителем.
Любовь, борьба, торжество дела жизни – пусть непрочное, пусть временное, но всё же торжество! – всё слилось в этом крохотном эпизоде. Ради таких мгновений стоило жить и страдать.
– Ответьте мне наконец, – вдохновенно сказал он заведующей, – читатель для библиотеки или библиотека для читателя?
– Читатель для библиотеки, – не колеблясь, сказала Калерия Ивановна.
– Вот как! – саркастически отозвался Николай Николаевич.
– Да, читатель для библиотеки, – повторила заведующая. – Есть сумма накопленных знаний, и мы эту сумму храним. Она существует независимо от того, будут эту сумму пускать в массовый оборот или нет.
– Вот! – закричал Николай Николаевич так громко, что в зале некоторые читатели даже привстали с мест. – Вот ваш идеал: библиотека, в которую никто не ходит. Книгохранилище с замурованным входом.
