«Может, в мире живет кто-то, кто лучше сумеет распорядиться монетой! Я должен вернуть ее!».
Я решительно возвратился к реке. Попробовал ее рукой – вода была ледяная, градусов пять, а то и меньше. Но это не останавливало меня. «Сам напортил, сам и исправлять должен», – сказал я себе.
Я посмотрел по сторонам. Вокруг не было ни души. Да и кому придет охота шататься по берегу реки в такую погоду? Я скинул куртку. Тут же меня обдало холодной сырой волной осеннего ветра. Поеживаясь, я продолжал снимать одежду.
Когда очередь дошла до брюк, мне послышался чей-то громкий крик.
Обернувшись, я увидел Красильникова, который со всех ног несся ко мне.
– Ты чего? – спросил он меня, задыхаясь от быстрого бега.
– Ничего, – спокойно ответил я.
– В моржи, что ли, записался?
Антон сказал это с улыбкой, но при этом на меня смотрели его испуганные глаза. Я догадался, почему он такой.
Красильников, видно, решил, что я собираюсь утопиться. От этой мысли я даже повеселел.
– Просто хочу окунуться, – сказал я.
– Ты с ума сошел – вода ледяная!
– А я недолго!
– Гислер! Не дури! Ты не проплывешь и трех метров.
– Это почему?
– Тебе ноги судорогой сведет. И потом, ты посмотри на себя – ну какой из тебя пловец, если ты через коня не смог перепрыгнуть!
Красильников нажал на больное место. Я разорался:
– Не твое дело, доплыву я или нет! Иди, откуда пришел, понял?!
И продолжал раздеваться.
– Ну ладно, – сказал Красильников с такой решительностью, что я удивленно посмотрел на него, – раз ты полезешь, то и я с тобой. Может, смогу тебя вытащить, когда ты тонуть начнешь.
Так поступают настоящие друзья. Я никогда и не сомневался, что Антон – мой лучший друг. По крайней мере, этого монета не смогла изменить.
– Тебя это не касается, я сам справлюсь, – ответил я.
– С чем?
– Ни с чем, – я понял, что чуть не проболтался.
– Ты что, натворил что-нибудь?
Красильников всегда отличался умом и сообразительностью.
Отпираться не имело смысла.
– Я монету бросил в реку.
– Ага! Теперь все ясно. И что же, ты думаешь, что сумеешь ее найти?
– Я должен! Не могу я так все оставить. Выбросил со злости, а потом одумался. Я ведь ее вернуть должен, а не бросать куда ни поподя.
– Это все правильно, – согласился Антон, – но ты пойми, Гислер, мы ее не достанем сейчас. На это надо много времени.
Тем более, здесь и дно глубоко. Придется нырять.
– А что ты предлагаешь?
– Подождем.
– Чего подождем? – не понимал я.
– Весны, – Красильников говорил со мной, словно с малым ребенком, – подождем, пока вода снова прогреется.
