— Заткнись! Мы-то знаем, чем ты промышляешь!
— А ну-ка, ну-ка?
— А что! И скажу! Смотри ты, как он перед господином начальником поет! Прямо святой, ишан! А сам небось как волк по ночам рыскает…
Толстые, как грива жеребца, щетинистые усы Калена дрогнули. Он сделал шаг вперед и протянул руку. Писарь проворно отскочил. Мунке и Дос перепугались, но Кален вдруг неожиданно усмехнулся.
— Ах ты, плосконосая коротышка! — сказал он и весело повернулся к Мунке и Досу. — Эта коротышка прямо как бог перед нами, а? А перед Каратазом небось на задних лапках стоит, о, паруардыгар!
— Э, алла! Каждая блоха о себе заявить хочет, — вздохнул Мунке.
Вошел Жасанжан. Его никто не заметил, он присел на сложенный у стены вьюк. Жасанжан слышал Калена, когда входил, и ему стало смешно. Писарь побагровел до пота. Урядник ничего не понимал.
— Что он сказал, а? — спрашивал он то у писаря, то у Жасанжана. — Что сказал? Ах, черти, азияты, — что он говорит, спрашиваю, ну?!
Писарь наконец немного оправился.
— Ваше благородие, это опасный вор! Он и людей убивал. И вас сейчас поносил последними словами.
Глаза урядника начали стекленеть.
— Что-о? Ах ты, мерзавец, в Сибирь захотел? Кандалов не нюхал, а?
Рыбаки удивленно переглянулись.
— Что мы сказали этому русскому? Что он сердится? — удивлялся Мунке.
— Он и вас убить грозится, ваше благородие, — говорил между тем писарь. — Надо связать ему руки, ноги, а то беда будет!
Жасанжан не выдержал, вспыхнул.
— Тебя народ твой принимает за образованного! — закричал он писарю. — Принимает тебя за просвещенного гражданина! А ты выучился русскому языку для того, чтобы искажать речь бедных казахов.
Он сам перевел уряднику все, что говорил Кален. Даже как назвал Кален писаря — перевел. Урядник слушал, слушал и захохотал.
— Так… так говоришь… — плосконосая коротышка? — повторял он сквозь смех и даже глаза вытирал платком. Успокоившись, он все-таки недоверчиво оглядел Калена. — Все-таки вид у тебя нехороший, похоже, все правда: и скот воровал, и людей убивал, а?
Жасанжан перевел ему, и Кален засмеялся:
— Э, таксыр, откуда у человека на допросе может быть хороший вид. Скажи спасибо, душа еще не вышла вон!
Урядник устало махнул рукой.
— Ладно, айда-майда домой! Пошел отсюда!
— Жасанжан, долгих лет тебе жизни! Да пошлет тебе аллах счастья! — быстро сказал Кален.
Жасанжан все глядел на конокрада, покуда тот не вышел с рыбаками, и думал: «Я знал, что он был искусный вор, но он к тому же еще и умный казах!»
