Эх поле, раздольное поле, в котором видно на много миль вокруг. Можно ненавидеть тебя, предпочитая стройные ряды леса, можно презирать тебя, обидевшись на мнимую выдачу врагу, но вероятнее любить тебя за огромный простор вокруг, в котором странствующий путник остается один на один с небом и вечностью. Осенью ты стареешь, покрывшись желтизной умирающих трав, а позже обмываешь себя бессчетными струями слез природы-матери, надев скорбный саван вдовы, лишившейся любимого мужа-солнца. Зимой ты спокойно отдыхаешь, укрывшись теплым белоснежным пуховым платком, а весной расцветаешь миллиардами цветов, в каждом из которых словно заключена частичка твоей необъятной души. И только летом ты умиротворенно, колыхание твоих колосящихся нив подобно внезапной дрожи доброго и мягкого тела земли, из которого мы пришли и к которому в последний момент жизни прижмем усталую буйную голову.
Но сейчас поле просто грелось под лучами летнего светила, подставляя льющемуся жару бока, блестящие от обильной росы. Леон продолжительно рыскал, подобно голодному волку, среди тел безмятежно спящих людей, но поиски его увенчались успехом совсем в другом месте, где он не мог и предположить.
Эрик удобно расположился на краю оврага, меланхолически бросая камни в ручей, протекающий по его дну. Бросок – тишина, нарушаемая в конце-концов слабым "бультых", и еще бросок…
– Что ты творишь? – изумленно спросил Леон, наблюдая за этой, в высшей степени идиллической картиной.
– Размышляю, – флегматически отозвался Эрик, отправляя в недолгий полет очередной булыжник.
– Я понимаю, – сказал Леон, совсем ничего не понимая в занятии друга, – Послушай, я хотел бы с тобой поговорить насчет Дрианы.
– Я слушаю, – собеседник наконец-то соизволил взглянуть на атланта, – Что опять неладное с ней?
– Она странно себя ведет, – взвился Леон и неожиданно заинтересовался последними словами Эрика, – Почему опять? Кто-то уже жаловался на нее?
– Все, кому не лень добраться до меня, – бывший жрец Рина в упор пронзил отпрыска императора пылающим взором черных глаз, – Только жалобы от мужчин поступают впервые, а вот женщины мне плешь проели россказнями о ее поведении. Если им верить, то Дриана превратилась чуть ли не в особу легкого поведения.
– Это еще что, – ответил Леон, донельзя удивленный спокойствием друга, – Ты лучше послушай, с каким предложением она посетила меня нынешней ночью.
И атлант, задыхаясь от эмоций, пересказал товарищу суть недавнего разговора.
