Окровавленные пальцы тотчас разжались, Льдинка упала в подставленные ладони киммерийца. Он удовлетворенно хмыкнул и сказал, бережно заворачивая камень в лоскут кожи:
— А теперь вели слугам выпустить нас отсюда. И учти: вздумаешь шутки шутить — я к тебе поднимусь и вторую руку оттяпаю.
— Слуги! — заверещал Паквид. — Скорее в колодец! Делайте, что вам прикажет этот проклятый киммериец! — Ростовщику явно было не до шуток.
* * *
В зарослях ореха, на почтительном расстоянии от особняка, решено было расстаться. Первой ушла Дорида, буркнув Конану «спасибо» и кивком простившись с остальными. Потом саба надела платье, а золото пересыпала в штаны бритоголового слуги, который вывел беглецов за ворота и в награду получил по макушке тяжелой рукоятью краденного ножа. На вопрос Конана «под которым фонарем тебя искать, красотка?» она рассмеялась и ответила, указывая на свой подбитый глаз: «Только под этим, котик». И ушла, сгибаясь под тяжелой ношей. Пролаза, счастливый донельзя, долго и сбивчиво благодарил киммерийца и жонглера, а на прощанье сказал: «Друзья! Понадобится ночная работенка — спросите Пролазу. Меня в городе каждая блоха знает».
Наконец Конан и Фефим остались наедине. Они не спешили прощаться.
— Дал-таки маху старина Паквид, — сказал Фефим, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
— Да, подвела его предсказуемость, — кивнул Конан.
— Ну а все-таки, — взял быка за рога жонглер, — откуда у тебя Лунная Льдинка?
— А ты как думаешь?
«С тела бедолаги Халима», — хотел было сказать жонглер, но промолчал. Однако киммериец, прочитав ответ в его глазах, отрицательно покачал головой.
— Баррак? — догадался вдруг Фефим. — Ты, когда вязал его, сверток нащупал под набедренной повязкой? Да?
Конан кивнул.
— Вот, значит, почему он на золото даже не глядел. И то сказать, на что оно — при таком-то богатстве! Хотел, бедолага, в замке Паквида Льдинку схоронить…
— А тебя сотник стражи послал? — спросил в свою очередь Конан. — Лунную Льдинку искать?
Жонглер улыбнулся.
— И как ты догадался, что она у Паквида в особняке?
Фефим рассмеялся.
— А где же еще она могла без следа исчезнуть?
— Надо же, а ведь я ни сном, ни духом, что ты… Взаправду, что ли, жонглер?
— Взаправду, — подтвердил Фефим. И добавил, словно оправдываясь: — Сотник большие деньги посулил.
— А почему он сам к Паквиду не наведался? Взял бы два-три десятка крепких молодцов да потряс горбуна хорошенько…
— Ну, что ты! — отмахнулся жонглер. — Разве так у нас в Шадизаре дела делаются? Да тронь сотник Паквида хоть пальцем, завтра же с должности слетит. У ростовщика все схвачено.
