Уже не опасаясь, что за ним следят, Конан широкими шагами пересек двор и заглянул в фургон. Окликнув Бали и не услышав ответа, киммериец подошел к сараю и открыл дверь.
Карлик был там. Сидя на высоком табурете, он с аппетитом жевал черствые лепешки. Остальные балаганщики сидели вокруг колченогого стола и молча пили вино. Увидев Конана, все оживились, а силач подошел к киммерийцу и дружески похлопал его по плечу.
— Хорошо, что ты пришел, Конан, — сказал он. — Надо поговорить.
— Мне тоже надо поговорить, и очень срочно, — сказал северянин, подходя к карлику. — С Бали Маракудой.
— Корхас решил меня убить? — равнодушно осведомился карлик, отправляя в рот очередную лепешку.
— Да… — растерянно кивнул Конан. — Откуда ты знаешь?
— Ты же видел — я сам напрашивался, — пожал плечами Бали.
— Но зачем? — недоуменно спросил киммериец.
Карлик доел последнюю лепешку, поставил миску на стол, а затем соскочил с табурета и подошел к Конану.
— Хоть я и напрашивался, это вовсе не значит, что я позволю себя убить, — сказал он и подергал киммерийца за рукав. — И ты не позволишь, чтобы меня убили, правда?
— Конечно, — кивнул Конан. — Я тебя спрячу.
— Конан, мы бы и сами не дали его в обиду, — сказал рыжий шут, подходя к киммерийцу. — Но твоя помощь нам тоже не помешает.
— Ладно, не беспокойтесь. Бали будет в безопасности. А если кто-нибудь спросит, где он, говорите, что разобиделся и ушел неизвестно куда. — Конан открыл дверь и, убедившись, что путь свободен, взял малыша за руку. — Скоро стемнеет, и я спрячу его в надежном месте, а пока Бали посидит в фургоне.
Подсадив карлика, киммериец тоже залез в фургон и, плотно задвинув полог, повернулся к малышу.
— Так все-таки что это значит? — спросил он очень серьезно. — Ты понимаешь, что теперь наш план под угрозой?
— Да нисколько, — спокойно ответил Бали Мараку-да. — Скорее наоборот, у меня теперь развязаны руки, и я начну действовать уже сегодня ночью.
— И каким же это образом? — поинтересовался Конан.
— Как только я найду шкатулку — Корхасу конец, — загадочно произнес Бали.
— Слушай, Бали Маракуда, — нахмурившись, сказал киммериец. — Мы с тобой договорились действовать сообща, но я вижу, что ты от меня что-то скрываешь. Рассказал бы! За что ты хочешь ему отомстить?
Бали долго молчал, постукивая пальцами по рукоятке своего кинжала, затем вздохнул и посмотрел на Конана.
— Эта длинная история, — неохотно проговорил он. — И я ее никогда никому не рассказывал. Но тебе, так и быть, поведаю. Мой отец — правитель одного из вендийских княжеств…
