«Вот ублюдок, — усмехнулся про себя Конан. — Это тебе надо быть поосторожнее, как бы я не вырвал твой длинный язык!»
— Не волнуйся, Беркад, — сказал хозяин, продолжая с любовью смотреть на Конана. — Ты же знаешь, из лишней доверчивостью я никогда не страдал. И глупостью тоже. Дядя прислал мне письмо, в котором сказано, что этот северянин — человек надежный, и я могу доверять ему, как самому себе.
«Врет ведь, ослиный хвост, — думал Конан. — Бешмет не мог такого написать — он ведь застукал меня в своем доме, и, скорее всего, Корхасу это известно. Видимо, дядя с племянничком что-то задумали, и я им зачем-то нужен. Надо быть начеку».
— Ладно, Корхас, я тебя предупредил, — сквозь зубы процедил смуглолицый, — пеняй потом на себя.
— Тебе-то что за забота, Беркад? — вскинулся хозяин. — Пекись лучше о своем добре! Сам якшаешься с разным ворьем, а меня учить вздумал!
Смуглый опустил глаза, не желая больше спорить, но тут в разговор вмешался обладатель багрового шрама:
— Пусть он сам о себе расскажет, а то и правда — молчит и молчит все время. Даже как-то не по себе. От такого громилы всего можно ожидать — стукнет где-нибудь в темном месте по башке, да и заберет все, что у меня есть.
— Неужели у тебя есть что-то ценнее, чем твой шрам? — усмехнулся Конан. — А по башке и я могу тебя стукнуть. Хоть сейчас, если будешь очень напрашиваться.
— То-то, Максуд, — назидательно произнес хозяин. — Как видишь, северянин — парень не промах, за себя постоять может. Так что не нарывайся!
Максуд побагровел от гнева так, что его шрам стал почти незаметен, но ничего не ответил. Отодвинув тарелку с недоеденной дичью, он молча встал и вышел из залы.
Между тем беседа за столом вернулась в нормальное русло. Гости решили не связываться с могучим киммерийцем, а заодно и не ссориться из-за него с хозяином. Потекли прежние хвастливые речи; то тут, то там стали раздаваться язвительные шуточку, все чаще хлопали двери — переевшие и перепившие гости непрерывно бегали во двор. О киммерийце как будто забыли, и он решил, воспользовавшись всеобщей неразберихой, незаметно исчезнуть.
Первым делом Конан надумал наведаться к балаганщикам и поискать там карлика. Он еще раньше приметил, где стоит пестрый фургон лицедеев, и теперь направился прямиком к нему. Из фургона неслось нестройное пение — артисты пьяными голосами выводили какую-то разухабистую песню, отбивая ритм глиняными плошками. Конан подошел к двери сарая и осторожно приоткрыл ее. В мерцающем свете свечей, криво торчавших из глиняной посудины, он увидел шесть или семь красных рож, одна другой чище. По карлика среди них не было.
