К чести киммерийца надо сказать, что поклонение туземцев быстро утомило его. Он не привык к назойливому благоговению. К тому же Шумри то и дело приходилось объяснять им на пальцах, что: Сын Неба и его друг не едят ни белых червей, ни вяленую саранчу, ни толстых зеленых гусениц. Возможно, все это очень вкусно и питательно, но так уж они привыкли; — не нужно заставлять молодых девушек мелко пережевывать пищу, прежде чем подать ее гостям. Сын Неба и его друг обладают отличными зубами, и зубы эти оскорбятся, если не будут сами жевать то, что кладется в рот, от начала и до конца; спать высокие гости предпочитают в одиночестве, в отдельной хижине, и вовсе необязательно пригонять туда на ночь толстую, сопящую от одышки старуху, чтобы та до утра обмахивала их опахалом, отгоняя кровососущих тварей; если каждый член племени будет просить у Сына Неба маленькую прядку волос, или обрезок ногтя, или ресницу, чтобы сделать себе амулет, защищающий от всевозможного зла, то в конце концов божественный гость разгневается и покинет племя…
Помимо назойливого обожания туземцев, духоты, жары и излишней экзотичности здешнего питания, настроение Конана существенно портили еще два обстоятельства. Во-первых, он был сильно разочарован, не встретив среди украшений и предметов быта ни одного драгоценного камня, ничего похожего на золотой слиток или не отшлифованный рубин. Дети Ба-Лууун очень любили себя украшать, но в дело шла цветная глина, перья райских птиц и попугаев, клыки и кости зверей, сухие стручки растений.
Вторая причина была связана с женщинами. За время пути киммериец истосковался по женским ласкам. Со времени последней его любовной игры прошло уже не менее двух лун. Казалось бы, женщины окружали его со всех сторон! И совсем юные, и зрелые, они были в большинстве своем очень стройны, с крепкими, черно-блестящими бедрами, высокой грудью, озорно и призывно окликающими глазами… Но — нелепый дикарский обычай! — у каждой из них нижняя губа оттягивалась многочисленными кольцами, отчего лицо приобретало неприятное застывшее выражение и слегка смахивало на демоническую маску. Конан, хотя и был неприхотливым варваром, не мог обладать женщиной только ради примитивного утоления потребности тела. Каждая мимолетная его подружка должна была ему нравиться — хоть немного…
Особенно мучительным было то, что чернокожие женщины — стройные, знойные, темпераментные — недвусмысленно одаривали его знаками своего внимания: словно случайно касались, проходя мимо, плечом или бедром, вспыхивали глазами на каждый обращенный к ним взгляд, жестами предлагали помассировать спину и плечи или расчесать спутанную гриву вороных волос…
