– Это кто здесь сумасшедший?! – Шубин грозно воздел палку, чтобы вытянуть оскорбительницу по согбенной спине, да не попал – она уже со всех ног улепетывала дальше к Неве, выкрикивая:
– Кто-кто! Да вон чухонка голая под телегой сидит, глаза разуй, вишь, народишко собрался глазеть!
Шубин оставил попытки погони и огляделся. И впрямь – несколько человек толпилось на углу, хохоча и подталкивая друг друга в бока. Тут были бабы с корзинами, расторговавшиеся лоточники, какие-то босяки и вездесущие мальчишки. Все они пытались заглянуть под телегу, нагруженную сеном и плотно увязанную: должно быть, только что приехала в город, ее еще не успели разгрузить, да, по всему, кобыла возчика расковалась, и он отвел ее в небольшую кузню, притулившуюся за углом. Оттуда доносился перестук молота по наковальне: видать, подкову правили и готовили к набивке. Но куда любопытней было то, что виднелось под телегою – толстенная девка с белесыми чухонскими волосами, которыми она старательно пыталась занавесить голые плечи свои и ноги, торчащие из-под короткой исподницы. Девка сидела на мостовой, скорчившись, тянула на колени подол исподницы, которая, по ветхости своей и по толщине обладательницы, разлезалась то там, то сям, – и громко подвывала.
– Что за притча? – удивился Шубин, который, сколько не жил на свете и в Санкт-Петербург не наезживал, отродясь не видывал, чтобы там полуголые девки по улицам бегали, хотя, конечно, по столичному положению Питера в нем вполне могли и даже должны были твориться всяческие непотребства.
– Да вишь, раздел ее какой-то разбойник. Втащил в подворотню и раздел! – пояснил какой-то лоточник в изрядном гречневике [15] . – Девичью честь брать не стал, не! – решительно покачал он своим гречневиком. – А вот сарафан да платок исхитил, негодник. Эка нынче господа извращаться пошли!
– Господа? – повторил Шубин. – А господа тут каким боком пришитые?
– А таким, – сказал «гречневик», – что по одежке был тот хитник господином, а по повадке – разбойником. И зови его как хошь!
Шубин хмыкнул и пошел себе прочь, мигом, впрочем, об сем происшествии забыв, потому что оно никак не касалось ни его, ни его планов касательно способа проникновения в посольский дом к англичанам. Разумеется, эта высокомерная братия не пустит его на порог, да Шубин и не пытался соваться с парадного крыльца. Он намерен был поискать ту самую калиточку, около которой видел долговязого Афониного жениха с этим, как его... Прохвостом? Или Брамапустом? А, черт, не вспомнить, да и какая разница, как его звали, того пса? Спасибо ему преогромное, потому что, повинуясь собачьей своей природе, он не искал отхожего места, а оставил выразительную кучку там, где стоял. Аккурат напротив секретной калиточки!
