— Ты ничего не понимаешь. — Ирма встала с дивана. — Вы оба меня не понимаете. Вы уже один раз лишили меня шанса использовать свой талант. Вы просто не хотите признать, что у меня что-то хорошо получается. Только и делаете, что вопите на меня, потому что я не успеваю в школе или потому что не убираюсь в своей комнате. Я в этом доме как служанка, которая молчит, потому что боится потерять работу.
Мама попыталась перебить Ирму, но на этот раз дочь не дала ей раскрыть рот.
— Есть только одно дело, которым я хочу заниматься. Я хочу петь. У меня это отлично получается, и, возможно, меня ждет блестящая карьера певицы, но вы мне этого не позволите! Вы хотите, чтобы я была как все обычные дети, которые ничем друг от друга не отличаются и ни на что не годятся!
Ирма перестала сдерживать слезы, хлынувшие из глаз. Она побежала к себе и захлопнула за собой дверь.
— Милый мой дневник! Не знаю, что и делать! — Большая слеза скатилась на бумагу, смазала чернила. Ирма протерла глаза и продолжила: — Я, наверное, усохну, как выброшенная на берег медуза, если мне не разрешат петь в «Багровом огне». Почему меня никто не понимает?!»
Она написала еще немного про то, как трудно было сражаться на всех фронтах, добиваясь, чтобы ей позволили заниматься любимым делом. Трудясь над дневником, Ирма поняла, что, чего бы ей это ни стоило, она продолжит петь в группе и будет репетировать с ними на следующей неделе, чтобы выступить в качестве группы поддержки на концерте Кармиллы.
На следующее утро Ирма проснулась только в четверть одиннадцатого и мигом вскочила: она почти опаздывала — надо было принять душ и бежать на репетицию к одиннадцати.
Ирма быстро собралась и пошла на кухню, чтобы позавтракать перед уходом. Она думала, что мама запретит ей идти на репетицию, но дома никого не оказалось. На столе лежала записка:
«Пошла по магазинам. Вернусь к обеду. Мама».
Ирма вскрикнула от восторга и протанцевала вокруг стола. Мама даже не написала, что она должна постирать или пропылесосить гостиную, а самое главное — не написала, что Ирме запрещается репетировать. Она быстро нашла карандаш и написала под маминой запиской свое послание: «Ушла на репетицию «Багрового огня». Буду поздно».
Ирма быстренько проглотила завтрак и понеслась на улицу. Через несколько минут она вошла в музыкальный зал. Все, кроме гитариста, были на месте. Кэти тоже.
— Отлично, — сказал Дейв, как только она вошла. — Надеюсь, у тебя дома нормально отнеслись к необходимости репетировать в намеченном ритме. — Она внимательно посмотрела на него. У него был усталый вид.
