Может, просто умереть?
― Не буду я умирать! Потому что я энергичный парень! Ах, во мне кипит энергия! Мне всего двадцать два! Передо мной бескрайние горизонты! «Лучи надежды красят небосвод, и новый день грядё–от…»[примечание со строчкой песни на японском и происхождением]― запел я.
Мисаки потянула меня за рукав футболки.
― Чего?
― Давай погуляем по городу, скажем, послезавтра, ― сказала она, продолжая тянуть меня за рукав, ― где–нибудь возле станции. Вместе. Ещё давным–давно кто–то сказал «выбросьте книги и пойдите в город»[38],или как–то так. И в этом есть доля правды. Так было написано в книге, которую я недавно прочитала, так что пора нам «пойти в город». Если мы так сделаем, я думаю, тебе должно стать лучше. Ну как, договорились?
Я кивнул не раздумывая.
***
Просьба Мисаки добавила мне причин для беспокойства. Отправиться на прогулку посреди бела дня с таинственной девушкой, о которой я до сих пор толком ничего не знал… Было ясно, что из–за этого опрометчивого решения мне придётся немало понервничать. Совершенно выбитый из колеи, я точно опозорюсь снова. И не было ни единого шанса этого избежать. Ах, мне так не хотелось идти. Мне очень хотелось остаться дома.
Но ничего не попишешь, уговор есть уговор. Я напоминал себе, что прилежное исполнение уговоров ― это первый шаг к тому, чтобы стать порядочным членом общества… Впрочем, я не был членом общества, я был простым хикикомори.
Так или иначе, у меня ужасно болел живот. Внутреннее напряжение и мучительное ожидание грядущего напоминали те чувства, что я испытывал за день до контрольной. Для слабого духом человека вроде меня, такой груз словно давил на плечи.
Однако, в точности как писал Достоевский или ещё кто–то, вместе с выходящими за рамки нормального тяготами пришло также неоспоримое удовольствие. В общем, когда страдания превосходят определённые границы, люди начинают получать от них удовольствие. Сильное переутомление, например, может сделать человека крайне непритязательным. Это, в свою очередь, может принести радость и наслаждение.
― Так ведь, Ямазаки?
― Конечно–конечно. Правда, я так и не понял, о чём ты там болтаешь.
Сегодня, как обычно, Ямазаки с самого утра шлифовал свою игру. Посмотрев на него, можно было подумать, что он даже получал от этого какое–то извращенное удовольствие.
― Дай гляну, далеко ли ты продвинулся,― предложил я, но он заслонил компьютер своим телом. Должно быть, делал какую–то особенно эротическую игру.
