– Я на крыше лифта, – ответил голос.
– Еб твою мать, – негромко посетовал я.
– Что вы говорите? – озадаченно спросила девушка сверху.
– Я говорю: «Какая жалость!» – ответил я, раздумывая, как же быть.
– А-а, – столь же задумчиво произнесли наверху.
– Слушай, – сказал я после паузы, выработав программу дальнейших действий, – Ты бы не могла сказать мне, что ты там делаешь?
– Зачем? – быстро спросила она, явно волнуясь.
– А затем, чтобы я мог решить, спустить мне тебя вниз, или нет.
– Я вниз не пойду! – решительно отреагировала «наездница».
– Почему?!
– Не пойду – и все тут!
– Тьфу! – уже не таясь, сказал я.
Сверху презрительно промолчали.
– Ладно, – согласился я еще через несколько секунд, переходя к плану "Б", – тогда покричи погромче, тебя будет слышнее, лифтер услышит.
– Не буду я кричать! – отрезала девушка.
– Да почему?! – воскликнул я, начиная злиться: эти непонятные игры действовали на нервы.
– Потому что пошел ты... – тут она одарила меня жестким и серьезным выражением, от которого моя злость только увеличилась. В сердцах я пнул створки лифта ногой, и... они медленно разъехались с шипящим скрежетанием.
Лифт, оказывается, застрял прямо между этажами, так что бетонный пол был на уровне моей груди. Опасаясь, что двери сейчас снова закроются, я ухватился руками за него и подтянулся, закидывая колено, чтобы вылезти оттуда на этаж – не тут-то было!
Чертова баба сверху так же решила воспользоваться представившейся возможностью – она спрыгнула с крыши лифта на пол, причем, прямо на мою многострадальную правую руку!
По счастью, она не носила туфлей со шпильками, а всего лишь кроссовки, поэтому удар получился не слишком болезненный; я лишь крякнул от удивления, ткнулся лбом и носом в тонкую джинсовую голень и подался назад, рыча что-то устрашающее.
Она вскрикнула от неожиданности, метнулась вперед и вверх; помчалась по ступеням, и через несколько секунд лишь эхо дробных шагов осталось мне в наследство от неизвестной странной девушки.
Я предпринял вторую попытку подтягивания, которая завершилась успехом, и вылез на лестничную клетку.
Никто так и не появился, что говорило или о хорошей звукоизоляции в этом доме, или о полном равнодушии жильцов. Отряхнувшись, я вздохнул полной грудью, чувствуя, как боль уже едва шевелится, и отправился наверх.
Путь мой был недолгим, и, подойдя к двери, ведущей в квартиру Эрика Штерна, я увидел жмущуюся к стене с выражением крайнего ужаса в глазах девушку лет четырнадцати-пятнадцати, которую опознал по темно-синим джинсам фирмы «Версачи», и по буквально до боли знакомым кроссовкам. Девчонка вся сжалась, и смотрела на меня с нескрываемым ужасом. Несомненно, если бы вход на крышу был открыт, она не колеблясь, промчалась бы туда.
