Я остановился в четырех шагах от нее, увидев, как слегка подрагивает губа – явное предупреждение о том, что сейчас будет крик.
«Воровка, что ли?» – подумал я, но тут же отмел эту мысль – яркий свет стосвечовой лампы осветил ее досконально, стало понятно, что слишком уж хорошо она одета для воровки – во-первых, сами джинсы – уж в джинсах-то я разбирался, – во-вторых, блузка, каких я не видел у подростков, толпами гуляющих по улицам, кроссовки, кстати, «рибоковские», – у Гошки и то подешевле, – плюс очень изящная черная кожаная сумочка. Но главное, по чему я судил – это даже не тонкая золотая цепочка, и не внешне скромные сережки-"гвоздики" с мерцающими розовыми камнями – кажется, фионитами, ничего другого розового драгоценного я не знал, – а по ухоженности волос и кожи, по идеальной подобранности вещей по отношению друг к другу.
– Ты чего? – устало обратился я к ней, опираясь на перила, чтобы создать видимость спокойной обстановки.
– Если ты меня тронешь, я так заору, – сообщила она, – что весь дом проснется! – и для пущей убедительности добавила, – Тебя посадят!
Я оценил эту угрозу долгой паузой, на протяжении которой откровенно разглядывал ее, старался придать лицу если не презрительное, то уж обязательно взрослое выражение, то есть, маску усталого серьезного человека, которому в игры играть недосуг.
Она была очень красивая девочка, я, наверное, уже отучился обращать на женскую красоту внимание, но даже от такого подслеповатого пня, как сыщик-компьютерщик Мареев, не ускользнула стройная красота ее тела и совершенство испуганного сейчас лица. Дело тут было не в хорошей одежде, которая шла ей, и не в пропорциональном сложении молодой девушки, хотя на ее вздымающуюся в волнении грудь я тоже обратил внимание, нет, дело было опять же в какой-то идеальной сочетаемости всех деталей ее облика.
Светлые волосы, не слишком сдерживаемые заколкой, ровным шлейфом стекали за плечи, большие серо-голубые глаза смотрели очень ясно, розовые, слегка подрагивающие губы, напомнили мне что-то далекое, не совсем понятное и вспоминаемое, но приятное... Почему-то весь ее внешний вид вызвал у меня смущение. Наверное, она была чересчур красива... лучше хорошей фотомодели или манекенщицы.
Кашлянув, я прервал повисшую в воздухе тишину.
– Не знаю, как вас зовут, – сказал, оценив, как в результате мимических танцев прежняя ее уверенность в том, что я бандит и насильник, бегущий за ней пять этажей подряд, начинает таять, – Меня зовут Валерий Борисович, я пришел сюда по делу. Если вы боитесь, что я шел за вами, давайте я отойду в сторону, и вы пойдете вниз. Хорошо? – я попытался обаятельно улыбнуться, – Отойдите от двери, пожалуйста.
