– Приблизительно то же самое я объяснил и вашему знакомому, – закончил он свою речь. – Еще какие-то вопросы у вас имеются?
Вопросов не было.
Все окончательно встало на свои места. Во всяком случае, в том, что касалось исчезновения Воронцова и его странного поведения в Тамбове.
Приятель был прав, как всегда, а я оказался круглым дураком, игнорировав пункт первый предложенного мне распорядка действий.
...В этот приезд в Тамбов я решил не останавливаться в гостинице.
Вряд ли для того, чтобы найти Воронцова мне понадобится больше, чем несколько часов.
Свежие газеты пестрели шапками на первой полосе, гласившими, что счет «Цна-банка», равно как и председатель совета директоров этой конторы арестованы, хотя в первом случае можно было этого и не делать – банк был пуст, как какая-нибудь консервная банка, оставшаяся после посиделок на берегу канала в тамбовском лесопарке «Дружба».
В заметке также говорилось о том, что на четыре часа на набережной намечено собрание вкладчиков. Далее следовали заметки местных политологов, гадающих, какая политическая сила использует новый контингент в своих целях и как это скажется на обстьановке в регионе. Но местное политическое копошение меня не интересовало и я решил не терять времени на изучение деталей.
У входа в офис «Цна-банка» толпился народ. Растерянные лица людей предлагали наблюдателю целую гамму переживаний -от отчаяния до ненависти.
Кое-где в толпе возникали стихийные мини-митинги. Поднявшиеся на парапет набережной и рискуя свалиться с откоса по газону к реке ораторы до хрипоты клеймили проклятых кровопийцев-буржуев, недобитых коммунистов и сволочей-демократов скопом.
Милиция сдерживала вход в опечатанное здание и лениво огрызалась на истошные вопли обманутых вкладчиков.
Я пробирался сквозь людскую массу, работая плечами и локтями. Мне удалось дважды прорезать толпу вдоль и поперек, пока я не нашел Воронцова.
Сергей стоял, прислонившись к высокому дубу и держался руками за голову, поэтому я не заметил его сразу. Его губы бормотали что-то невнятное, а подбородок трясся, словно у двухлетнего ребенка, готового разразиться ревом. Но глаза Воронцова были сухими – то ли он уже отрыдал, то ли собирался немедленно заплакать.
– Меня послала Лиля. Нам лучше уйти, – тронул я его за плечо.
Сергей беспрекословно повиновался. Он шел за мной, словно овца на заклание – покорный и печальный.
Я не указывал дорогу, хотя и не выпускал его локоть из своей руки.
