— Только я знаю те травы и способ приготовления отвара.
Надеюсь, Мириона подскажет.
— Король не отпустит меня. Он последний из моих родственников, поэтому всячески меня оберегает, — девочка опустила голову и крепко сжала правой ладонью мешочек, висевший на запястье левой руки.
Не оберегает он тебя и не заботится о тебе, иначе ты бы выглядела по-другому.
— В любом случае король должен знать о твоих словах. Учти, золото получит лишь тот, кто вылечит графиню. Обманщикам монеты не раздают.
— Король вернётся с охоты завтра, — уточнила девочка. — Вы подождёте до завтра?
— Когда мне прийти?
— Сегодня с нами пойдёшь, — отрезал воин.
Выбора у меня не осталось. Мы молча покинули рынок.
У ворот во дворец нас встретили угрюмые стражники.
— Кто с тобой? — осведомился один из них.
— Целительница вроде, — в тон ему ответил наш сопровождающий.
— Не верь ей. Ничего она не умеет, только время тянуть будет, — зло заговорил пожилой русоволосый стражник.
Юная графиня прикусила губу. Ей неприятно было слушать, что её никто не сумеет вылечить.
— Она графине помогла, когда ей стало дурно. И графиня ей верит, — возразил сопровождающий.
— У меня зуб болит, — выступил вперёд один из стражников. — Пусть исцелит, если она такая… — какая — он не договорил.
— Да, давай, исцели! — поддержали его остальные стражники.
«Не умею больные зубы ни исцелять, ни заговаривать!» — едва не вырвалось у меня, когда он оказался передо мной.
«Коснись его щеки и скажи…» — послышался мне знакомый голос. Поверив ей, прикасаюсь к его щеке и послушно повторяю за ней её слова:
— Врёшь, у тебя здоровый зуб! — и пугаюсь сказанного. Как могла Мириона так со мной поступить? Я ей верила, а она…
— Тебе-то откуда знать? — сощурился стражник.
— А ты разве этого не знаешь? — припоминаю дорогу, по которой мы сюда пришли, и готовлюсь убегать.
— Что-то ты много знаешь, — недовольно пробурчал пожилой.
Кто-то кивнул в сторону самого молодого из стражников, рыжеволосого парня лет двадцати и потребовал:
— Коли много знаешь, скажи этому мальчишке, чтобы боль в ноге не выдумывал!
«Обманывает: у этого нога действительно болит» — снова подсказала Мириона. Без неё я пропала бы.
— Ну, не тяни. Ведь мальчишка врёт.
В глазах молодого стражника полыхнули бессилие и ненависть. Отчего-то мне стало жаль его. Странно, мне вроде бы нужно жалеть себя: одно неверное слово — и ничто меня уже не спасёт.
— Что молчишь? Ага, ты, выходит, ничего не знаешь!
Делаю шаг вперёд, затем второй, третий… Оказываюсь рядом с парнем. Вглядываюсь в его глаза. Сначала они недовольные, потом становятся растерянными. Очень хочется ему помочь… Капля из необычного, такого родного моря падает ему на ногу чуть ниже колена с моей протянутой руки, за ней скользит теплая волна.
