Начинает звонить телефон. Я слишком шокирован, чтобы ответить. Богарт только что взял свою шляпу и собрался уходить с застывшим выражением лица. Сцена была уничтожена. Фильм был уничтожен. Андерсон за это заплатит.
Любой когда-либо снятый фильм демонстрируется каждый день. Каждая записанная песня проигрывается, каждая картина, каждая книга в той или иной степени задействованы в индустрии развлечений. Корпорации развлечений уверяют, что все они заложены в двадцатичетырехчасовую ежедневную ротацию в камерах развлечений. Все они. От гениальных до позорных. Вся культура последних двадцати столетий непрерывно транслируется на весь мир. И что, наш опыт стал богаче?
Нет. Нет, когда такие идиоты, как Андерсон, звонят мне посреди ночи и спрашивают: «Ну как, тебе понравилось? Полагаю, это придаст сцене больше… пикантности».
— Понравилось?! — кричу я в ответ. — Да ты уничтожил всю сцену! Ты лишил фильм смысла!
— Я сделал его лучше. Он нуждался в хорошем конце.
— Что? — выдавил я.
Я несколько раз глубоко вздохнул, чтобы ко мне вернулся голос, и затем начал очень терпеливо объяснять:
— Андерсон. Весь смысл фильма в том, что жизнь порой жестокая штука. Иногда даже правильное решение делает нас несчастными, но мы все равно принимаем его, потому что иначе и быть не может. Правильное решение. Фильм этот — девяносто блистательных минут взлетов и падений человека. И конец может быть только несчастливым.
— О нет, — энергично заявил Андерсон. — Нам всегда нужен хороший конец.
— Андерсон! — закричал я. — Ты самоуверенный идиот! Кто дал тебе право менять оригинальную идею?
— Да брось ты, — сказал Андерсон. — Это просто обязанность каждого современного художника делать прошлое лучше. Только путем постоянной переработки произведение искусства может в конечном итоге достичь совершенства. Ты думаешь, ты первый воспользовался «машиной времени»? Да они дают нам возможность приблизиться к совершенству даже после смерти творца. Приблизиться к совершенству с позиции современных взглядов, свободных от предрассудков и суеверий.
— Андерсон, что ты несешь?
— Я снова возвращаюсь к преобразованию «Голубой магнолии». И Эмеральд Рейнбоу со мной.
— Послушай… — крикнул я, но было уже поздно. Он повесил трубку.
Я схватился за голову. Сюзи с сочувствием погладила меня по плечу. Она сидела на моем диване уже более часа и ела арахис. «Машина времени» наготове.
«Голубую магнолию» показывали по каналу 17В в сорок шесть. Это было что-то невероятное.
