Кто-то, с кем можно бежать | страница 52
Эта мысль душит её, и она умолкает на середине слова. Просто немеет. Гитара на кассете продолжает играть одна. Сопровождает Сюзан без Сюзан. Тамар выключает магнитофон, падает на каменный цоколь и сидит, обхватив голову руками. Люди ещё мгновение смотрят на неё. Пожимают плечами. Начинают расходиться, снова надевая на себя оболочки отчуждённости и равнодушия улицы. Только одна пожилая женщина, двигающаяся с трудом и бедно одетая, подходит к ней:
– Девочка, ты больна? Ты что-то ела сегодня? – В её глазах жалость и тревога, и Тамар усилием выдавливает из себя каплю улыбки: я в порядке, только голова чуть закружилась. Женщина роется в кошельке среди использованных автобусных билетов. Тамар не понимает, что она там ищет. Женщина достаёт несколько одношекелевых монет и кладёт возле неё на цоколь.
– Возьми, милая, купи себе от меня что-нибудь поесть, нельзя так.
Тамар смотрит на деньги. Женщина выглядит гораздо беднее её. Она чувствует себя обманщицей, мерзавкой. Она себе противна.
Но тут она вспоминает, что играет роль. Что она часть спектакля, который сама пишет, режиссирует и играет. И главное, она всем сердцем надеется, что кто-то смотрит со стороны и видит именно то, что она хочет ему показать. В этом спектакле девочка должна взять монеты с цоколя, сосчитать их, положить в рюкзак и облегчённо улыбнуться самой себе, потому что теперь ей есть, на что купить еду.
Динка кладёт голову ей на колени и смотрит ей в глаза. У неё большая материнская собачья голова. Ой, Динка, причитает Тамар про себя, нет у меня для этого смелости. Я не могу так отдавать себя перед чужими. Не морочь голову, дышит Динка ей в ладонь, прежде всего, нет такого, чего ты не можешь сделать, и, во-вторых, напомни мне, пожалуйста, кто была та единственная из параллельных классов, которая сняла кофточку в заключительной песне в конце года перед всей публикой? Но там это было по-другому, смущается Тамар, там, как тебе объяснить? Динка приподнимает брови, что придаёт её морде этакое насмешливое удивление, и Тамар вспыхивает: ты тоже не понимаешь? Там была отвага трусов, бравада робких, этих, которые собственной тени боятся. Это всегда так, ну, эти переходы, которые Шай называл "слалом", а у меня больше нет на них сил... Так сделай это и здесь, заключает Динка и решительно высвобождает свою голову из рук Тамар, покажи им, что такое бравада робких, устрой им слалом; а если над моим пением посмеются, умоляет её Тамар, и что будет, если я снова провалюсь? Кому я буду нужна?