На плитах из красноватого песчаника, которым были облицованы стены одного из залов, искусным резцом были вырезаны боевые сцены и травля диких животных. Там же можно было увидеть торжественные шествия знати в длинных персидских кафтанах.
Смотритель, почитавший за честь всюду сопровождать юного царя, делал пояснения вежливым вкрадчивым голосом. Этот немолодой перс с рыжей завитой бородой умел быть угодливым и льстивым.
– Здесь, мой повелитель, изображена победа твоего деда Фарнака над вифинским царем,- молвил смотритель, вытянув руку в широком атласном рукаве в сторону идущих чередой барельефов.- А тут царь Фарнак принимает дань от поверженных армян. Здесь понтииское войско осаждает Синопу, куда впоследствии твой дед перенес столицу царства.
– А это что?- заинтересовался Митридат, ткнув пальцем в барельеф.
– Это…- Смотритель запнулся, забыв нужное греческое слово.
– Можешь говорить по-персидски,- милостиво разрешил Митридат, догадавшись, в чем дело.
Смотритель отвесил благодарный поклон и заговорил по-персидски уже более оживленно:
– Это прием царем Фарнаком послов селевкидского царя, мой повелитель. А здесь изображено римское посольство у царя Фар нака…
Митридат задержался около барельефа, внимательно разглядывая фигуры римлян в облегающих панцирях и круглых шлемах с пышными перьями. У римских послов не было оружия, лишь сопровождающие их люди держали на плечах странные вязанки тонких лоз с воткнутыми в них топорами.
– Что это?- спросил Митридат.- Дары?
– Нет, мой царь,- ответил смотритель,- это фасции. Их носят телохранители римских полководцев. Любого провинившегося перед ним или римским народом военачальник римлян имеет право сначала высечь розгами, а потом обезглавить топором.
– Даже царя?
– Какого царя?- не понял смотритель.
– Какого-нибудь. Скажем, осмелившегося противиться Риму.
– Затрудняюсь дать точный ответ, повелитель,- склонив голову, проговорил вельможа.- Скажу лишь, что македонский царь Персей, воевавший с Римом и попавший в плен, был казнен римлянами. Сын Персея, плененный вместе с отцом, был помилован ими, но лишен царства.
В уголках губ Митридата притаилась негодующая усмешка.
– Как же может царь жить без царства!
– Я слышал, сын Персея стал обычным писцом.
– Даже так?
Митридат мрачно покивал головой, с хищным прищуром вглядываясь в изображения римлян, вершителей судеб царей и царств. В этот миг молодой понтийский царь еще не ведал, что борьба с далеким Римом станет в будущем смыслом всей его жизни.
