Солнце палило нещадно. Кучка африканцев молча стояла за спиной перепуганного парня. Что они думали об этих двух белых, чего ждали от них?
Оноре растерянно смотрел на Овечкина.
- Скажите им, чтобы собирали больную, - тихо сказал Овечкин и пошел к машине, голенастый, красный и несуразный в этих джунглях, действительно похожий на вареного рака в тропическом костюме.
Он сидел в тени "пикапа", устало вытянув ноги, и ни о чем не думал. Шьен поглядывал на него из кабины свысока. Потом пришел Оноре, сел рядом и закурил. Из деревушки доносились возбужденные голоса.
- Что там?
- Не хотят отпускать ее. Рамазан, и вообще...
- А муж?
- Он один...
Овечкин поднялся.
- Будьте осторожны, - сказал вдогонку Оноре. Потом тоже неохотно поднялся. Шьен выпрыгнул из кабины.
Больную положили в кузове на циновку, муж с калебасом воды и Шьен разместились рядом, и они тронулись в путь. Оноре молча курил, пуская тонкими струйками дым через окно в джунгли. Овечкин вел машину осторожно. Она раскачивалась, кренилась, ныряла в черные озерца, скрежетала железом по притаившимся в воде камням. Оба время от времени оборачивались и заглядывали в кузов.
- Я не поеду с вами в город, Жан. Не могу, дела. В джунглях было не так жарко, но духота сгустилась до того, что казалось, воздух можно резать ножом, как желе. А еще бы лучше - черпать
большой ложкой и куда-нибудь выбрасывать.
- Это два дня, которых у меня нет. Мне нужно торопиться. - Оноре словно оправдывался. Овечкин молчал. - И ей от меня никакого проку. А вам нужен напарник. По такой жаре одному не проехать.
И опять Овечкин промолчал.
- Вы меня слышите, Жан?
- А куда от вас денешься?
Оноре смотрел на него, а Овечкин - невозмутимо вперед на дорогу.
- Напрасно вы так, - сказал наконец устало Оноре.
- Почему же напрасно? Неужели до вас ничего не может дойти?
- А что до меня должно дойти? Может быть, это до вас никак не дойдет, что на этом огромном материке почти везде один врач на несколько десятков тысяч человек, что люди эти темнее своей кожи и нельзя быть донкихотами, хотя бы для того, чтобы постараться помочь по-настоящему не одному, а многим.
Овечкин прибавил ходу.
- Помогать и болтать - разные вещи. Почему они темнее своей кожи в конце двадцатого? - Он быстро смахнул рукой струившийся по лицу пот. - Почему они все безграмотны? Где их врачи, их собственные, а не вы, безразличные французы?..
- Вы не имеете права, Жан...
- Имею! Вы привычно готовы были бросить умирающего человека. Вы здесь сто лет и через сто лет говорите мне, что моя машина тут единственная на тыщи километров. Да это... Ч-черт знает что!..
