-Ну, не обижайся, – заныл поэт, – я же знаю, у тебя были поэты…
-И что? – нахмурилась муза, – я свободная, взрослая женщина. Да, мне нравятся творческие люди, поэты в частности. Имею право.
-Тем более, – обрадовался он, – одним больше, одним меньше…
-Ну, не скажи! Дело не в количестве. Я ведь тоже должна получить удовольствие. От процесса.
-Получишь – гарантирую! – выдохнул поэт.
Муза с сомнением посмотрела на него.
-Что-то не верится. Не выглядишь ты по-настоящему талантливым. А у меня и так в последнее время сплошные разочарования. Ты и ухаживать-то толком не умеешь. Пиво, бутерброды…Какое может быть вдохновение, после пива?
-О, ты меня не знаешь, – задрал римский нос поэт, – я такой поэт! Ты будешь поражена…
-Слышали мы это, – отмахнулась муза, – и неоднократно. Хотя…ладно, давай! На безрыбье…как твоя фамилия-то?
-Сидоров! – выпалил поэт.
-Вот-вот, и Сидоров – Шекспир. Ну что, поехали?
-Это все?
-А что? По-моему, было совсем не плохо.
-Неплохо? Ты издевался надо мной два часа, и сложил одну жалкую рифму: розы – слезы. Это, по-твоему, неплохо?
-Раньше и такого не было, – обиделся поэт, – и вообще, тут многое и от музы зависит, знаешь ли…
-Ага, вали все на меня. Муза виновата. Я старалась, как могла! Это талант у тебя, скажем прямо, вялый.
-Может, еще раз попробуем? – загорелся поэт, – точно получиться! Я чувствую прилив вдохновения!
-Нет, – устало вздохнула муза, не попробуем. Не дано, так не дано.
Стефан оглянулся, и прибавил шаг. Обычная улица, обычные прохожие. Его никто не преследовал, но он почти побежал. Впрочем, Стефан привык к этому. Бежал он все последние пятнадцать лет.
Город, где беглец остановился, чтобы передохнуть, находился на маленькой планетке звездной системы Лейлы, и был похож на все остальные периферийные столицы Конфедерации. И здесь, как и везде, Стефан не нашел покоя. Навстречу, поглядывая по сторонам, шел полицейский. Стефан поднял воротник пальто, надвинул шляпу на самые глаза. Страх, ужасный, непреодолимый страх сковал его сердце, проник холодной, липкой змеей в каждую клеточку тела. Полицейский равнодушно взглянул на сжавшегося в комок человека, и прошел мимо. Стефан привалился к фонарному столбу, вытирая платком пот со лба.
В маленькой, неприметной гостинице, он заперся в одноместном номере, задвинул шторы, принял душ, лег в постель, хотя еще не стемнело, и попытался уснуть. Он уже пятнадцать лет пытался лечь пораньше, и уснуть. Но страх был сильнее, он шептал невнятные угрозы, заставлял прислушиваться к музыке, голосам, шагам, шорохам и прочим звукам, наполняющим отели. Этот кошмар будет длиться долго, часов до двух ночи. А на его место придет, круша стены и мозг Стефана, ужас. Трясясь и шатаясь, он упадет на колени перед окном, и прочтет короткую молитву. Снова ляжет в холодную и мокрую от пота постель, и заплачет. Заснет беглец только под утро, но и сон не принесет ему покоя. Ему будут сниться земные полицейские, ведущие его на казнь, легендарные тюрьмы Венеры, врачи, кромсающие мозг преступников. И бар, проклятый бар, где он, когда-то давно, в другой, настоящей жизни, убил человека. Почти пятнадцать лет назад.
