Рипли стремительно повернулась кругом.
Шипя словно тысяча змей, за ее спиной поднялся Чужой. Растягивая щупальца, он вздыбливался все выше и выше, нависая над Рипли, пока не уперся головой в потолок яруса.
Ладонь Рипли разжалась – и прут, грохоча, покатился по полу.
Она шагнула к Чужому с голыми руками, даже без этого импровизированного оружия.
Но Чужой не принял вызов. Точнее, это был никакой не вызов, а пища, которая сама идет в пасть – но и пищи он не принял…
Огромная туша, еще больше выросшая с того момента, как Рипли видела ее в последний раз, повернулась с непостижимой легкостью, словно балерина на пуантах, – и исчезла во тьме.
Несколько секунд еще было слышно мокрое шлепанье, потом и оно стихло.
Дилон с пожарным топором на плече расхаживал взад-вперед возле входа в литейный цех. Услышав за своей спиной звуки перемещения, он резко обернулся, занес свое оружие – обоюдоострое лезвие сверкнуло, чертя полукруг… Но так и не опустилось.
Перед Дилоном стояла Рипли.
– Убивать меня вовсе необязательно, – сказала она с непонятным безразличием.
Дилон опустил свою секиру. Он был всерьез рассержен.
– Что ты здесь делаешь, черт возьми?! Ты должна лежать в госпитале.
Рипли отрицательно качнула головой:
– Госпиталь мне уже не поможет. Чужой – внутри меня!
– Что?!
– Ты слышал, что…
Дилону потребовалось всего несколько секунд, чтобы осмыслить эту информацию.
– Ты хочешь сказать…
– Да! – Рипли посмотрела ему в глаза и прочла в них понимание.
– Когда ты обнаружила это? – спросил Дилон резко.
– Только что, во время сканирования. – Рипли говорила медленно, тихо, но это не смягчало жуткого смысла ее слов.
– Я обнаружила еще кое-что, куда более значительное. Это – не бесполая особь и заурядный хищник вроде того, что затаился сейчас где-то в переходах. Это – матка. Я видела ее во взрослом состоянии и ошибиться не могу…
Дилон быстро глянул по сторонам: не подслушивает ли их кто-нибудь из братьев? Никого не обнаружив, он снова повернулся к Рипли:
– Говори.
– А матка, как ты сам понимаешь, откладывает яйца. Скоро у нас будут тысячи таких, как он.
Дилон пристально смотрел на Рипли сквозь стекла очков.
– Если ты раньше рассказывала нам правду, то получается какая-то ерунда. Как она попала внутрь тебя?
– Я не знаю… – Рипли устало прислонилась к стене. – Я говорила вам ту правду, которую знала, а не ту, которая есть. Знание мое неполно… Что мы можем сказать об их размножении, об анатомии их организма? Быть может, у матки, уже лишившейся яйцеклада, еще оставалось два-три яйца в полости тела. И тогда потом, в гиберсне, когда некому было за этим проследить… А возможно… Впрочем, не знаю.
