И действительно – Голик тут же злобно ощерился. Он уже давно, сразу после того как объяснения Рипли принесли ему спокойствие, смыл с лица кровяную корку; лишь слегка еще сочилась кровью небольшая ссадина над правым виском. Но от этого его лицо не стало более приятным.
– Подумать только – Восемьдесят Пять будет командовать! Эндрюс, небось, на том свете сейчас со смеха покатывается, услышав об этом!
– Не называй меня так! – попытался прикрикнуть на него Смит.
– Да? А как же тебя теперь называть? Может быть, «господин директор»?
– Голик оскалился еще неприятнее. – Впрочем, как тебя ни называй, хрен редьки не слаще. Нам сейчас нужен командир не для официальной бумажки, а чтобы спасти наши шкуры. Так что ты – в пролете!
– Ну, хорошо… – Аарон Смит хрустнул пальцами, – хорошо, я признаю: мне не по силам заменить Эндрюса. Он, кстати, был хороший человек, и зря вы всегда с ним так…
– Восемьдесят Пять, мы не желаем слушать это дерьмо! – отчетливо сказал кто-то со стороны.
Толпа уже успела преодолеть первый страх и теперь сгрудилась плотной массой, щетинясь колючими взглядами.
В поисках поддержки Смит повернулся в Дилону:
– Преподобный?..
– Что, собственно, ты хочешь от меня? – Дилон выглядел совершенно спокойным. – Если ты хочешь, чтобы я согласился с тем, что Эндрюс был неплох как директор, – пожалуй, я готов это признать. А если тебя обидело бранное слово – ты, наверно, его ни разу прежде не слышал? – то вынужден разочаровать. Он, – Дилон указал на кого-то пальцем, – имеет право говорить «дерьмо». Это не оскорбляет величия Господа.
– Ну ладно…
Смит глубоко засунул руки в карманы и отвернулся от всех, чтобы никто не видел его лица. Казалось, что он плачет.
И тут Дилон высказал предположение, удивившее многих:
– Сестра! А как насчет тебя? Ведь ты же заканчивала офицерские курсы или что еще там, у тебя есть звание… Не принять ли командование тебе?
Голик, присевший было на ближайший из стульев, подскочил так, словно сидение под ним раскалилось.
– Что?! Она? Баба? Какого хрена она? Валяй ты командуй!
– Нет! – Дилон скрестил руки на груди. – Никогда. Я не рожден командовать светскими делами. Я буду заботиться лишь о душах моих братьев, пока светские дела станет вершить кто-то другой. Это тоже немало!
Рипли выступила вперед. Как она понимала, большинство было внутренне готово выслушать ее распоряжения. Однако Голик все еще не сдался.
– И что же нужно этому зверю? – Он смотрел на нее с той же злобной усмешкой, что и минуту назад – на Смита. Но Рипли выдержала его взгляд.
