– Аарон! Эту дуру скрути, оттащи ее в изолятор и запри там к чертям собачьим!
Наконец-то получив недвусмысленный приказ, Смит ринулся вперед и схватил женщину за руки. Она попыталась сопротивляться – и тут же поняла, что Смит все-таки тюремный офицер, что он силен, обучен приемам и что у него не вырвешься.
И тут…
Это произошло на глазах у всех.
Сверху, из вентиляционной шахты (эти шахты пронизывали все помещения тюрьмы словно дырки – кусок сыра), с немыслимым, закладывающим уши воем обрушилось нечто. Даже те, кто еще не слышал Голика, сразу вспомнили о драконе – будто материализовались смутные детские ужасы, вызванные страшными сказками.
Был директор – и нет директора. Только его ноги, стремительно увлекаемые вверх, исчезли в потолочном отверстии.
И тогда раздался дикий крик, перекрывавший даже звуки, издаваемые чудовищем. Но это кричал не Эндрюс.
Кричали все остальные – два с лишним десятка людей. Кричали все разом, мечась по помещению, бесцельно шарахаясь от выхода, вскакивая на столы…
На полу, медленно собираясь из струящихся сверху ручейков, расплывалась кровавая лужа…
Все были перепуганы до одури. Какое-то подобие порядка удалось навести лишь через четверть часа.
Как ни странно, быстрее прочих оправился Голик. Когда он, не в силах оставаться один, примчался в помещение общего собрания вслед за Рипли, на него тяжело было смотреть. Но узнав о происшедшем, он как-то вдруг разом пришел в себя. Видимо, больше всего Голик нуждался в подтверждении реальности своей встречи. Он уж и сам было поверил, что по его грешную душу являлась какая-то нечисть из межзвездного ада. И теперь, когда выяснилось, что это вполне реальный зверь, чудовище из плоти и крови (пусть даже эта кровь и кислотная), у него немедленно отлегло от сердца.
– Что же нам теперь делать? – рассуждал он, бодро вытирая ветошью кровь директора, пока остальные испуганно жались в кучи: кто на столе, кто под столом. – Мы должны, как это называется… организоваться. Да, да, мы должны организоваться! И кто же теперь у нас будет командовать?
Аарон Смит отлепился от стены:
– Ну конечно, двух мнений об этом быть не может. По положению я являюсь заместителем директора, а значит, после его гибели командование автоматически переходит ко мне.
Его речь оставляла странное впечатление. Вроде бы говорил он абсолютно бесспорные вещи и держался при этом достаточно солидно, но некий оттенок неуверенности звучал в его голосе, усиливаясь с каждым словом. Похоже, он сам чувствовал шаткость своих позиций.
