– Далеко ещё? – спросил у вьетнамца Артемис.
Нгуен ткнул пальцем в сторону чёрного треугольника под ржавой пожарной лестницей.
– Там она живёт, внизу. И никогда оттуда не выходит. Даже за рисовой водкой и то кого-нибудь посылает. Ну что, вы довольны? Я могу идти?
Артемис словно бы не услышал последнего вопроса. Перешагивая через грязные лужи, он направился прямо к дыре под лестницей. В черноте что-то зашебуршалось.
– Дворецки, передай мне, пожалуйста, очки.
Слуга отстегнул от пояса очки для ночного видения и вложил их в протянутую руку Артемиса. Зажужжал механизм, объектив аппарата автоматически настраивался на нужное освещение.
Артемис закрепил очки на лице. Все вокруг приобрело зеленоватый оттенок. Он глубоко вздохнул и впился взглядом в колеблющийся мрак теней. На плетеном коврике из рафии, окруженное пустыми бутылками из-под рисовой водки, сидело на корточках и беспокойно дергалось какое-то непонятное существо. Артемис отрегулировал резкость. Существо оказалось маленьким, необычайно маленьким, просто карликовых размеров. Оно с головой куталось в грязную шаль, так что наружу торчала лишь одна кисть, причём зелёного цвета. Но, с другой стороны, через очки для ночного видения все выглядит зелёным.
– Мадам, – произнес Артемис, – у меня к вам есть одно предложение.
Существо сонно затрясло головой.
– Водки, – прохрипело оно скрежещущим голосом, как будто кто-то провел по стеклу гвоздем. – Водки, англичанин.
Артемис улыбнулся. Ага, способности к языкам, неизбывное отвращение к свету. Сходится, сходится…
– А точнее, ирландец, – поправил он. – Так как насчёт предложения?
Целительница с хитрым смешком покрутила костлявым пальцем:
– Сначала пить, потом говорить.
– Дворецки?
Слуга полез в карман и выудил оттуда пол-литра лучшего ирландского виски. Артемис взял у него бутылку и, отступив на шаг от черноты под лестницей, многозначительно побулькал. Он едва успел снять очки, как похожая на лапу рука протянулась к нему из тени и схватила бутылку. Пятнистая зелёная рука. Сомнений больше не оставалось.
Артемис едва подавил торжествующую улыбку.
– Дворецки, заплати нашему другу, – приказал он. – Полностью. И запомните, мистер Нгуен, всё должно остаться между нами. Вы ведь не хотите встретиться с Дворецки ещё раз?
– Нет-нет, господин Фаул, что вы! На моих устах печать молчания.
– И не забывайте об этом. Иначе Дворецки запечатает ваши губы навеки.
Нгуен пустился по переулку прочь, испытывая такое облегчение – ещё бы, остался жив! – что даже не потрудился пересчитать пачку американских долларов. На него это было совсем не похоже. Однако деньги он получил полностью – все двадцать тысяч. Неплохо за полчаса работы.
