– Оба ко мне, – сказал он.
Милиционеры послушно пошли к нему – как кролики к удаву. Одна из лошадей нервно заржала и встала на дыбы.
– Не бойся, не бойся, – прошептала я, – не съедят.
Это, впрочем, было авансом с моей стороны: Александр не делился со мной планами. Когда милиционеры приблизились, он спрятал пистолет в кобуру и тихо что-то сказал, мне показалось – «доложить обстановку». Выслушав их, он заговорил сам. Я больше ничего не разобрала, но все было понятно из жестикуляции. Сначала он держал правую ладонь обращенной вверх, словно подбрасывая на ней небольшой предмет. Потом он повернул ладонь вниз и сделал несколько круговых движений, трамбуя что-то невидимое. На милиционеров это подействовало самым волшебным образом – повернувшись, они пошли прочь, забыв не только про меня, но и про лошадей.
Александр несколько секунд глядел на меня с любопытством, затем подошел и протянул мне черный сверток. Это было мое платье. В него было что-то завернуто. Развернув его, я увидела курочку. Она уснула. Мне стало так грустно, что на глаза навернулись слезы. Дело было не в сентиментальности. Совсем недавно мы были одним целым. И эта маленькая смерть казалась наполовину моей.
– Одевайся, – сказал Александр.
– Зачем ты… – я показала на курочку.
– Что, надо было отпустить?
Я кивнула. Он развел руками:
– Ну тогда я вообще ничего не понимаю.
Конечно, упрекать его было глупо.
– Нет, извини. Спасибо, – сказала я. – За платье и вообще.
– Слушай, – сказал он, – тебе не надо этого делать. Никогда.
– Почему?
– Ты только не обижайся, но ты не очень хорошо выглядишь. В смысле, когда становишься… Не знаю. В общем, не твое это.
– Почему нехорошо выгляжу?
– Какая-то ты облезлая. И на вид тебе можно дать лет триста, не меньше.
Я почувствовала, что краснею.
– Ясно. Типа баба за рулем, да? У тебя в каждом втором слове проглядывает отвратительный шовинизм самца…
– Давай только без этого. Я тебе правду говорю. Пол тут ни при чем.
Я быстро оделась и даже ухитрилась завязать разрезанную лямку в узелок над плечом.
– Куру возьмешь? – спросил он.
Я отрицательно покачала головой.
– Тогда пошли. Машина сейчас подрулит. И завтра в двенадцать ноль-ноль будь готова на выход. Вылетаем на север.
– Зачем?
– Ты показала, как ты охотишься. А теперь посмотришь, как охочусь я.
*
Раньше я никогда не летала на таких самолетах, как этот «Гольфстрим Джет». Я даже их не видела – судьба не заносила меня на спецаэродромы для upper rat. Мне было не по себе оттого, что в салоне так мало людей – словно безопасность полета зависела от числа пассажиров.
