– Я уже сказал тебе «нет»! Сколько можно повторять одно и то же? Иди к дьяволу! Я уже не тот мальчишка, который липнул к тебе, как муха к меду.
Они не заметили появления Мерседес. Инносенсия топнула ногой и прошипела:
– Ты еще пожалеешь… Я тебя обучила, как заниматься любовью. Я твоя учительница в постели…
– Но я хозяйка Гран-Сангре, а ты лишь грязная судомойка! – выкрикнула, не сдержавшись, Мерседес.
Николас, застигнутый врасплох, растерянно оглянулся и увидел охваченное пожаром, раскрасневшееся лицо супруги и молнии, вспыхивающие в ее глазах.
С угрожающим видом, словно грозовая туча, она надвигалась на него.
«А кошечка-то, оказывается, ревнива!» – подумал он.
Как ни странно, зрелище это приподняло его настроение. Он состроил насмешливую мину, наблюдая, как учащенно вздымается и опускается ее грудь в припадке справедливой ярости.
Мерседес была одета в простое голубенькое платье из льняной ткани с высоким воротом под горло, обшитым белой полоской кружев. Но этот скромный наряд, плотно облегающий округлости ее фигуры, производил совсем обратный эффект, чем тот, которого, видимо, добивалась его хозяйка.
Он лукаво улыбнулся, давая ей понять, что догадался о сжигающей ее ревности.
Любовница Лусеро, быстро оправившись от испуга, вызванного внезапным появлением хозяйки, тут же заявила:
– Ты не позволишь ей меня наказать, Лусеро! Ты – патрон Гран-Сангре!
– Да, милая Сенси! Я патрон. – Он даже не взглянул больше на Инносенсию, целиком поглощенный созерцанием разъяренной супруги. – Иди на кухню. Уверен, что Ангелина найдет тебе занятие.
Он небрежно похлопал ее по руке, как бы успокаивая, а она с оскорбленным видом крутанулась на месте так, что ее широкая красная юбка взвилась, открыв его взгляду полные, хорошо вылепленные икры загорелых ног.
Затем Инносенсия стремительно покинула комнату.
– Мне остается только надеяться, что она не подсыплет яду в приправу к моему бифштексу, – сказал Ник.
Спокойно выдержав негодующий взгляд Мерседес, он приблизился к ней. Тепло его сильного тела обволакивало ее, когда он встал перед ней. Ей захотелось попятиться от него, выйти из пределов того странного магнитного поля, которое, как она чувствовала, он постоянно излучал.
Но вместо этого она осталась на месте и произнесла с бесцеремонностью, ей совсем не свойственной:
– В прежние времена ты бы прогнал меня, а не ее. Ты изменился, Лусеро.
Он беспечно пожал плечами и стал накручивать на палец отделившийся от ее прически локон.
