Огромная, невероятно огромная комната под прозрачным куполом, в данный момент раскрытым. Сверху нависало летнее небо. Под куполом натурально росла трава и мелкие кустики - газон газоном. Вокруг - мраморная дорожка, лавочки; посреди специального пятачка - фонтанчик с рыбками. И только где-то там вдали, у дальней стены виднелась койка, как раз напротив громадной видеопанели.
Йохим Ба сидел в кресле, у фонтанчика; рядом возвышался изящный столик, на котором красовалась ваза с фруктами; тут же стояли кувшин молока и глиняная кружка. Во втором кресле небрежным ворохом пузырились кое-как развернутые газеты. Бросалась в глаза палочка, бережно прислоненная к креслу.
Ба медленно повернулся в сторону посетителей и сразу стало видно, что правая половина лица у него словно омертвела: даже морщины заканчивались на середине лба. Странно неподвижным оставался глаз. Ни намека на мимику, восковая маска, не лицо.
Точнее, пол-лица, потому что левая сторона жила. Но эта полуулыбка хорошо знакомого человека выглядела чужой.
– Здравствуй, Йохим, - твердо поздоровался Гижу.
– Здравствуй, - эхом повторил Маккензи.
– Отпустили наконец-то? - ответил Ба. Говорил он тоже плохо, но в целом разборчиво.
– Здравствуйте. Вон там есть стул, тащите сюда.
За стулом сбегал Маккензи, Гижу тем временем убрал из второго кресла газеты.
– Сколько у вас времени?
– Минут десять, - виновато признался Гижу.
– Ага. Давайте обо мне не будем: выкарабкаюсь помалу. Лучше скажите, когда вы поняли?
Гижу на секунду опустил голову.
– Да я почти сразу понял, когда ты карты достал, - признался он. - Еле сдержался, чтобы не попросить тебя показать мизинец.
Ба улыбнулся своей жутковатой полуулыбкой:
– Ну, мизинец-то мне присобачили на совесть, даже шва не осталось.
– А я понял, - признался Маккензи, - когда ты нашел программу за какие-то двадцать минут. Я глянул - инверсировать такую уйму операций так быстро? А если учесть еще, что на поиск самой программы должно уйти какое-то время…
– А чего мне тянуть, если вы уже поняли, а остальные никогда и не поймут?
– Шарятьев тоже догадался. По крайней мере что-то заподозрил.
– Да? Не ожидал от него. И как Шарятьев?
– Ничего. Летать будет вряд ли, но преподавателем стал отменным.
Ба вздохнул.
– Что ж… Каждому свой путь. К нам ему, сами понимаете, не судьба. А пацаны?
– Мрничек сбежал в дефектоскописты, в космос больше ни ногой. А Хомуха, представь себе, подался на навигаторский факультет!
– Вадик? - изумился Ба. - После того, как он нас всех чуть на тот свет не отправил?
