– Вообще-то в мире много таких, как мы, – сказал Борис.
– Восемнадцать тысяч девятьсот семьдесят два человека выше двухметрового роста, – сказал Валдонис. – Это по данным ЮНЕСКО. Довольно много, но ведь среди них есть и больные.
– Да, гипофиз, – сказал Борис. – Но мы с тобой, Юстас, нормальные.
– Да. Так. Мы нормальные, – согласился Валдонис. Они спустились к реке и пошли вверх по течению, увязая то в песке, то в мокрой глине. Вскоре они оказались на маленьком, совершенно пустынном пляже. Высокий берег нависал над ними своими корягами, длинными корнями сосен, тускло светился песок, мимо шли волны, ртутно поблескивая под затуманенной луной, на противоположном берегу слабо светилась цепочка огней, похоже было на какую-то набережную. Они остановились и стали смотреть на реку, на цепочку неведомых огней. Здесь, в пустоте, они не чувствовали себя гигантами, просто двумя людьми на берегу реки.
Борис махнул рукой по направлению к огням.
– Поплыли туда?
– Конечно, – тихо сказал Валдонис.
Они разделись, сложили одежду в сумки, а сумки привязали к головам. Вошли в холодную быструю воду, поплыли.
Плыли они долго и спокойно, в полной тишине, в легком тумане, плыли тихо и минорно, в легкой ностальгии, в светлой, струящейся без всплесков грусти.
Наконец они приблизились к высокой гранитной набережной и поплыли вдоль нее, пока не наткнулись на ступени, уходящие в воду. По этим ступеням они поднялись на набережную, она тоже была пустынна. Они оделись, попрыгали, чтоб согреться, попытались допрыгнуть до фонарей, но не дотянулись. Перед ними был город, небольшой и старинный. Близко к набережной подступали трех– и четырехэтажные дома, на набережную выходили узкие, слабо освещенные улицы, тихо покачивались фонари. Вокруг не было ни души. Город, казалось, спал, лишь кое-где сквозь шторы брезжили зеленые и оранжевые цветы, да где-то играла почти неразличимая музыка – кажется, торопился рояль, кажется, визжали, опаздывая, скрипки, кажется, подгонял их тромбон.
Они вступили в одну из этих узких улиц и медленно пошли по брусчатке, с удивлением озираясь, настороженно приглядываясь к странному силуэту города.
Да, это был город странной архитектуры: здесь русские купола и наличники соседствовали с японскими волнообразными крышами и с турецкими минаретами, с арабскими витыми балкончиками и готическими башнями и витражами.
Они шли довольно долго и не встретили ни одного человека, хотя музыка приближалась и можно было уже различить танго.
