Уходишь, отче. Всё дальше…. Вот и слова, столь пафосными показавшиеся нам в сентябре, становятся уже предопределенными исторически. Скоротечная жизнь не щадит наши переживания, ни на миг не останавливается, быстро бежит дальше, превращая живые горячие слезы в каменные прохладные вехи горькой памяти. Господь все также создает людей: в уста их вдыхает жизнь, в сердце их вкладывает семя таланта, а в душу — зерно любви. Боже, как всегда сложно потом созидать, взращивать любовь души своей, ширить талант свой, а потом, в самый важный момент, удержаться и не упасть в бездну от головокружительной высоты собственного искусства. Так было и будет всегда.
К счастью или к сожалению, духовная музыка на то и духовная, что обнажает "тайники сердца", раскрывает душу и творца, и слушателя. Если бы мы могли ограничиться делением когорты современных духовных композиторов на два исторически и культурологически обусловленных направления: восток и запад (о, это болезненное вечное деление Российской Империи на запад и восток!), то как было бы просто и хорошо! "Западники" и поныне создают мощное тяжеловесное страстное полотно духовной церковной музыки. Конечно, Бах, Гайдн, Моцарт, Бетховен, их яркие последователи современности: Валентин Сильвестров, Арво Пярт — их вдохновители. Современные "славянофилы" отличаются бережным любовным отношением к древнему знаменному распеву и к другим осмогласным старинным распевам. Они внимательно изучают сочинения отечественных композиторов "московской синодальный школы", начиная с середины позапрошлого века. Серьезно и глубоко осмысляют творчество Сергея Ивановича Танеева, Сергея Васильевича Рахманинова, Анатолия Константиновича Лядова, Георгия Васильевича Свиридова, Владимира Ивановича Мартынова….
Какое легкое разделение, но какое ошибочное! При согласном любовном и бережном отношении к музыке и Божиему слову современных церковных композиторов на самом деле, по существу, отличает друг от друга — единственное! — их отношение к Богу, к Храму, к себе. Необыкновенно сложно личности художника достичь духовных вершин своего искусства. Достичь духовной зрелости, прозреть, пасть ниц в глубоком смирении перед величием Создателя, и отдать Ему все, что было когда-то создано в горячем порыве вдохновения. Поэтому и приходится говорить о гораздо более глубокой богословской классификации современных духовных композиторов. Классификации, основанной на состоянии души творца. Кто-то пишет сложную, несколько какофонную элитарную музыку, как ему кажется — для избранных, или вычурнее (изрекает): "и для всех, и ни для кого". Другой наполняет свою музыку искренней страстью, простой мощью светской классики, нежной вольной мелодичностью голосов, заставляет нас заслушаться с открытым ртом, а потом неистово кричать "браво" и "бис". А кто-то, быть может один-единственный пока, вдыхая жизнь в партитуры, предстоит пред нами "беден, одинок и наг" (по-шаламовски), с любовью славит Бога, сострадает Ему в Страстях, рыдает вместе с Матерью у сыновнего креста, и в тихом смирении своем приводит нас к молитве, а не к овациям. Искусство он тем самым низводит, ибо искусство суть порождение души. То, что заставляет молиться — порождение духа (или Духа), здесь искусство остается уже позади.
