Мудр бий и хитер. Это понял Кутлымурат-инах, и сердце его сразу отозвалось симпатией к вольному степняку.
— Жаль, что опоздали на праздник, — сказал инах. — Великое торжество произошло во дворце, присутствовали гости со всей земли хивинской.
Выпал для бия случай пожаловаться на стражу, и следовало бы им тут же воспользоваться, но Айдос Удержался от соблазна. Неведомо, кто приказал страже не пускать во дворец каракалпаков. Может, сам Кутлымурат-инах?
— Путь далек! — сказал Айдос.
— Да, путь далек, — согласился инах, — бескрайни земли каракалпаков.
— Хана земли, — поправил Айдос. Побоялся свое признать своим. Как бы не заподозрил инах старшего бия в желании отделиться от Хивы.
Инах, однако, не принял поправки, знал, что говорит и зачем говорит. Счел нужным повторить сказанное:
— Должны быть хана.
Что-то было ведомо инаху или хотел выведать и бросил приманку бию: пусть откроется.
Открылся бы бий, для того и ехал в Хиву, но не у ворот же вступать в переговоры! И не с Кутлымурат-инахом, а с самим ханом. Поэтому, чтоб не обидеть инаха, выдал ему из тайны своей малую толику:
— Намерение хана равно свершению. Наша земля — его земля!
Ахнул инах. Ловок этот степняк! Слова у него крылатые, высоко взлетают. Но взлетят ли, когда станет ясно, какой черный замысел вынашивает бий.
Кивком головы Кутлымурат-инах позвал Айдоса и его помощника за собой в глубь дворца.
Бий решил, что они идут к хану, и несколько оробел. Радушие инаха подкупало, но не избавляло от страха, что жил в нем всю дорогу от Маман-шенгеле до дворцовых ворот и который он тщательно скрывал, не желая казаться перед стремянным и нукерами слабым или, того хуже, трусливым. Но инах повел бия и его стремянного не к хану, а к себе в дом.
— После захода солнца, — объяснил он, — его величество отдыхают. Нарушить покой хана может только всевышний, нам же, грешникам, запрещено переступать порог святой опочивальни. К тому же сегодня он разгневан позорным поступком муллабачи и будет молить бога спасти заблудшую душу, открыть перед ней врата рая.
Дом инаха был прекрасен и мог поразить изяществом отделки и роскошью убранства самого изысканного гостя. Пруд с разноцветными рыбками, благоухающий цветник, тенистые аллеи — все поражало, все заставляло восхищаться. Вступив в мехмонхану, Айдос и Доспан утонули ногами в пушистых коврах, словно в весенней траве, под локти и под спины им тотчас же бросили шелковые подушки, и они испытали почти что райское блаженство.
