— М-да… Жузбасы… Сотник, что ли? У нас, видишь ли, не камнями, палками… Правда, сударь мой, правда.
И Митрий-туре крепко обнял Мамана за плечи, как обнимал, бывало, Бородин. Ушел словно бы рассерженный.
Во вторую встречу Гладышев на глазах у всех подал Маману руку, в третью — позвал с собой пить чай. И принялся Маман спрашивать, он это любил. Почему Гладышев отвечал? Его друзья усматривали тут умысел, достаточно прозрачный, и не могли поверить, что беседовать с этим оригиналом, инородцем, будто бы интересно. Впрочем, поручик Гладышев и сам был порядочным оригиналом, как прапорщик Муравин. Так уже везло Маману, сыну Оразап-батыра, на русских, настоящих русских…
— Абулхаира вы любите, нас пет. Почему? — спрашивал Маман.
— Пытаешь меня как лазутчик Абулхаира… — отвечал Гладышев.
Но Маману не хотелось шутить.
— Прощаете вы ему разбой над нами! Четырежды грабил, последний раз — нонешним летом…
— Четырежды? Не больше?
— Вы тоже ведете счет?
— Не все так просто, сударь, не все так просто. Бьют вас — именем хана Абулхаира, а сам хан — зубами скрипит да облизывается.
— Как так? Гладышев отставил пиалу.
— Кто такой Карасакал — знаешь?
— Нет.
— А зря. Вам это надо знать. Бежал из башкирских земель, скрывается п Среднем жузе. И у хана Абулхаира и у русских властей с ним счеты. Но там, в диких степях, его не словишь, как в море пирата. А вы для него — легкая добыча. Он вас грабит, он!
Маман задумался. Гладышев продолжал:
— А кто такой Султанмурат — вам известно?
— Неизвестно.
— Ошибаешься. Твоему отцу это имя очи застило. Тоже из башкир и тоже укрылся от уфимских властей в Среднем жузе. Ныне он хан Верхних Каракалпаков.
Твой отец надрывается, тянет их в русскую сторону. А Султанмурат — в сторону джунгарскую. Я самолично кропал донесение в Коллегию иностранных дел, что Султанмурат отдал своего сына в аманаты Голден-Це-рену в знак рабской покорности. Подписал мою бумагу Иван Иванович Неплюев! Все понял?
— Все понял, — ответил Маман.
— Между тем Голден-Церен не унимается — шлет послов и в Малый жуз, к Абулхаиру, требует аманатов. Пришлет и к вам, черным шапкам…
— Мы их убьем, — сказал Маман. Го-су-дарственное решение! — проговорил Гла-
дышев со смехом, не задумываясь и не догадываясь, к чему поведут эти два его слова.
А Маман спросил с невольным сомненьем:
— Вы знаете моего отца?
— Сударь мой, кто ты такой, чтобы задавать этакие вопросы относительно Оразан-батыра! Он русофил известный…
Тогда скажите, Митрий-туре, — проговорил Маман горячо, — почему вы такие сильные, сильней татар, сильней джунгар, если вы всё так знаете… почему вы… за нас не заступитесь, как обещала царица? Еще та царица, у которой был нерусский визирь Бирон… Грамота, говорят, у Гаип-хана в сундуке. Какая в ней сила?
