Седлая коня на охоту, Маман заметил на конюшне шейха вороного гунана. Оказывается, привела его маленькая Алмагуль. Сам Аманлык не показался. Так, может, и дом, им подаренный, они уже покинули? Нет, Аманлык лежал хворый. Хотелось броситься к нему тотчас. Но Маман не пошел и не послал его проведать.
Думал уехать в аул Айгара-бия. Хотелось увидеть Акбидай хотя бы на прощанье. Да, на прощанье… И он поехал, отстав от охотников. Вернулся с половины пути, измученный желаньем, помешанный от горя. Не мог он увидеть ее без Аманлыка! И этого не мог.
Погнал коня домой… Будет прятаться. От себя не убежишь.
До самого аула ему мерещилось, что за ним вдогонку скачет красная девушка и машет ему красным платком. Но теперь он не хотел, чтобы она его догнала.
В кустарнике, близ аула, сквозь зеленое марево молодой листвы, Маман разглядел Коротышку Бектемира. Лежал дурачок пластом и таращился через плечо, как застигнутый охотником заяц, а когда Маман приблизился, пополз от него, паша носом землю. Стащил что-нибудь, что ли? Не узнал с перепугу, кто едет?
— Вижу тебя, вижу, вставай! — окликнул Маман. — Где твоя торба? Чего ты дрожишь? Поди сюда.
Коротышка Бектемир пискнул, как мышь, и заслонился рукой от Мамана.
— А ты не убьешь?
Маман медленно поехал дальше.
Дома он взял отцовский меч в простых черных ножнах и пошел к Аманлыку. Поднял наружную циновку, толкнул скрипучую двустворчатую дверь, переступил высокий порог.
Аманлык лежал, укрытый старым стеганым одеялом; оно было из выцветшей бязи, из дыр торчали клочья серой ваты, похожие на комья грязного снега. Изголовье деревянное, вместо подушки положена ушанка. В доме не топлено, а лицо у Аманлыка лихорадочно воспалено, у него жар.
Маман поздоровался. Аманлык не ответил. Ты ел сегодня? — спросил Маман.
— Сыты мы твоей милостью по гроб жизни, — хрипло проговорил Аманлык и закашлялся.
В дверях показалась маленькая Алмагуль с охапкой хвороста. Маман подозвал ее.
— Пойди к Сейдулле. Он тебе даст сухих ягод, научит, что с ними делать. Скажешь ему, чтоб сварил суп из той дичины, которая с сегодняшней охоты. Принесешь, накормишь, сама поешь. Иди.
— Не ходи, не хочу я, не ходи! — вскрикнул Аманлык, кашляя.
Но маленькая Алмагуль не послушалась брата, а послушалась Мамана, кинула у дверей хворост и убежала.
Маман положил меч батыра около Аманлыка. Сел и заскрипел зубами, как это делал иногда отец.
— Вот… бери… Он велел. Не мне, а тебе… свой меч… Это ты можешь понять?
