Да, в Хлебном душа оживала! Но частенько им с Алешей приходилось жить в мастерской – однокомнатной квартирке, затерянной среди других мастерских в закуточке двора близ Петровки. Алеша в последнее время очень много работал, как будто спешил доказать Вере, что он все успеет: и сотворить свою красоту, и заработать на хлеб, и прославить фамилию… Он был очень талантлив, Вера иногда замирала от восхищения, глядя на его работы. Но еще больше ее воодушевлял сам процесс. Алеша и так был хорош, а за мольбертом он становился прекрасен как герой романтизма: вдохновенный, горящий, страстный, превозмогающий мелочную обыденность, соприкоснувшийся с иным бытием, открытым только ему…
И в последние дни он спешил закончить ее портрет. О Господи, как пугал Веру этот портрет! Он был для нее чем-то вроде портрета Дориана Грея. Только тот воздействовал на личность своего творца, художника, а этот… Он незримо влиял на них обоих. На их любовь и судьбу. Интересно, видел ли сам Алексей, что под его кистью оживала совсем не Вера… Или он предпочитал этого не видеть, не замечать. Ведь не мог же он сознательно сотворить двойной портрет, в котором слились бы воедино две женщины: Ольга и Вера! Это было бы ужасно… Нет, не ужасно – не то слово – это был бы просто конец всему! Подобные идеи гибельны для любви… И Вера никогда не смогла бы простить Алеше такого эксперимента.
«Нет, что это я? Он не мог… – думала она, глядя в окно электрички. – Он даже мысли такой не допустил бы… Он чистый человек, мой Алешка! И высшая Красота для него не пустое слово. Он с детства влюблен в нее, он ищет ее повсюду… Он верует… И, по-моему, не меньше, чем я, боится за наше счастье…
Но тогда что же это? – продолжала раздумывать Вера под успокаивающий перестук колес. – Предчувствие? Интуиция? Тайный знак? Она близко, эта женщина, она жива, она может возникнуть из небытия… Так? Не знаю. Ничего не знаю! Но чувствую, все это неспроста. Надо быть очень внимательной ко всему. И надо сделать все, чтобы уберечь наше чувство. Может, увезти его куда-нибудь… А куда? На море? Пошлость и гадость! У нас же есть сад – что еще нужно для счастья! Нет, никуда они не поедут. Ей еще по издательствам предстоит помотаться, у него грядет выставка. Три работы его отобрали!» – с гордостью подумала Вера, предвкушая Алешин триумф на одной из престижных осенних выставок в Доме художника на Крымском. Отбор проводили самые известные галеристы, они выбрали лучшие работы лучших московских художников, в том числе и самых маститых… А ведь у Алеши еще не было имени. И они тем не менее предпочли многим маститым его!
