Без людей, подобных Кузьме, «заглохла б нива жизни» – нива многострадальной отечественной культуры. И он тем гордился. И собирал с этой нивы немалый урожай. Так что никто не оставался внакладе!
Вездесущий Кузьма познакомился с Алексеем буквально пару недель назад, на выставке, посвященной памяти выдающегося отечественного искусствоведа, где собрался цвет московской художественной интеллигенции. На другой же день, побывав у Алеши в мастерской, Кузьма сразу учуял – тут есть чем поживиться, художник-то явно талантлив, да что там – быть может, будущий гений! Чуть-чуть помочь, слегка протолкнуть, там замолвить словечко, тому картину продать – и все! Дело сделано! Вышел человек в люди. Они договорились, что Кузьма сведет Алексея с одним человечком, мечтавшим заказать свой портрет самому «крутому» современному и непременно молодому художнику, – чтобы потом, когда его картинами будут увешаны стены музеев мира, в Третьяковке красовался этот портрет… И Алеша вот уже второй день ждал звонка Кузьмы, готовый начать работу. Аванс, который он должен был получить, помог бы им с Верой как минимум год прожить безбедно…
Конечно, Алексей нервничал – все это было так неожиданно – просто сказочная удача… Но он знал, что мероприятия, задуманные Кузьмой, как правило, не срывались… И все же Вере об этом заказе он пока не говорил. Чтоб не сглазить!
И вот наконец долгожданный звонок.
– Старичок, новости такие: полный облом!
– Поня-а-атно! – протянул Алексей и сжал телефонную трубку так, что она чудом не треснула. – А что случилось?
– А случилось то… Только, Алексей, уговор – никому ни слова. – В голосе Кузьмы зазвенел металл. – Бахнули клиента нашего!
– То есть как… бахнули? – опешив, переспросил Алеша.
– А вот так. Тремя выстрелами в упор. Во дворе собственного дома. Значит, ты от меня о нем ни слова не слышал, я тебе ни о каких его заказах не говорил. Я его не знаю, и ты его не знаешь… Ясно?
– Чего уж яснее… – Сигарета в руке Алексея дернулась, дым метнулся к глазам, наполнив их слезами.
Он чертыхнулся и заморгал, утираясь рукавом.
– Ну ладно, старик! Не кисни. Чуть погодя найдем покудрявее! Ты в Москве?
– Куда я денусь… У меня с работой – завал. Готовлюсь к осенней выставке.
– Ну вот и чудненько. Значит, договорились. Я сам на тебя выйду. Мне пока не звони – я исчез!
В трубке послышались частые гудки. Алексей с минуту постоял, все так же судорожно сжимая ее, а потом медленно положил на рычаг. Он обвел стены мастерской невидящим взглядом, словно ища у них, безмолвных, поддержки, загасил сигарету и, повалившись в кресло, начал с таким остервенением тереть глаза кулаками, словно силился их раздавить.
