Но Франсис сознавала, что не осмелится пренебречь подобным приглашением, поскольку Нортгемптон считался главой семейства, и, если она обидит его, он может настоять, чтобы ее родители снова отослали ее в деревню.
Франсис хмурилась, пока Дженнет одевала ее.
– Миледи мрачна как туча, – заметила Дженнет с ухмылкой.
– Я размышляю, слышал ли сплетни обо мне мой двоюродный дедушка.
– Нет-нет, миледи. Да и милорд Нортгемптон не стал бы возражать против вашей дружбы с принцем Уэльским.
– Странно, зачем он хочет, чтобы я сидела за одним столом с этими ужасными стариками и старухами?
– В подобном окружении вы покажетесь еще милее, если только сотрете это хмурое выражение с вашего прелестного личика.
Франсис оскалила зубки на свое отражение в зеркале.
– Мне улыбаться так? Говорить жеманно и принять самый скромный вид?
– Не сомневаюсь, что миледи найдет подобающие манеры для этой компании.
Франсис в самом скромном платье и почти без украшений сопровождала своего двоюродного деда, а сидя за ужином, жалела, что не выбрала более подходящий наряд, потому что оказалась рядом с мужчиной, которого видела только на расстоянии и никогда прежде не стремилась привлечь его внимание.
Она мгновенно почувствовала особо почтительное отношение к нему графа Нортгемптона, заметила, как все замолкали, когда говорил он, как его самая невинная шутка встречалась громкими аплодисментами и как все за этим столом старались попасться ему на глаза.
Как же он был красив! Франсис стоило большого труда не смотреть на него. Никогда еще не видела она такого профиля! У него были длинные золотистые волосы, слегка загорелая кожа, приятное, но несколько отстраненное выражение лица, и эта отстраненность была для Франсис словно вызовом. При каждом движении его камзол сверкал, поскольку был украшен драгоценностями, а бриллианты и рубины подчеркивали совершенство его точеных белых рук.
– Милорд Рочестер, умоляю, выскажите нам ваше мнение…
– Милорд Рочестер, вы меня уморите! Я давно так не смеялась…
Он расточал свои ласковые улыбки подхалимского вида джентльмену напротив, раболепной даме слева, удивленной Франсис справа. «И все равно, – думала Франсис, – ему наплевать на всех нас!»
Но почему он задает всем топ? Потому что сам король желает всячески угодить ему. Если он кладет петицию перед Яковом, она наверняка будет удовлетворена; один совет Роберта Карра, милорда Рочестера, – и король готов действовать.
«Такого человека еще не было!» – думала Франсис. Как досадно то, что для него она лишь молодая придворная дама, представляющая не больше интереса, чем какая-либо другая.
