Учитель. Откуда вы меня знаете?
Герберт. По школе, господин учитель.
Учитель. Кто вы такой?
Герберт. Вы могли бы узнать меня. У вас было достаточно времени. Но я знаю, человек-то для вас как раз ничего не значит. У вас это называется гуманизмом...
Учитель. Ради бога, кто вы?
Герберт. Ваш ученик. (Подходит к нему.) Я сниму у вас повязку с глаз, чтобы вы смогли убедиться, кто я такой. (Срывает повязку.)
Учитель. Герберт?!
Герберт. Не сомневайтесь ни секунды в том, что вас расстреляют.
Учитель. Герберт, это ты?
Герберт. Я покажу вам то, чего вы нам никогда не показывали: реальность, пустоту, ничто...
Учитель. Я тебя не понимаю.
Герберт. Потому вы здесь и стоите.
Учитель. Почему?
Герберт. Ваша казнь будет абсолютной. Мы расстреляем не только вас, но и ваши слова, ваши мысли - все, что вы называете величием духа,- ваши мечтания, ваши цели, ваши взгляды, которые, как вы видите, оказались ложью... (Поворачивается к солдатам.) Зарядить ружья! (Снова учителю.) Если бы все, чему вы нас учили, - весь этот гуманизм и так далее, - если бы все это было правдой, разве могло бы случиться, чтобы ваш лучший ученик стоял вот так перед вами и велел расстрелять вас, своего учителя, как пойманного зверя?
Учитель. Возможно, я и сам не знал, насколько было верно все то, чему я учил людей всю жизнь; сам не до конца верил в то, что говорил...
Герберт. Это, конечно, возможно.
Учитель. О, я понял смысл этого совпадения... Потому что, в сущности, не случайно, что именно ты, Герберт, именно ты совершаешь это преступление.
Герберт. Да, не случайно.
Учитель. Я часто говорил о судьбе, в первый раз я в нее верю!
Герберт. Но это и не совпадение.
Учитель. А что же?
Герберт. Я сам вызвался сделать это.
Учитель. Ты?
Герберт. Я.
Учитель. Почему?
Герберт. Почему... Помните то утро, когда мы пришли к вам в учительскую... Речь шла о свободе духа, которой вы нас учили... Мы принесли вам учебник и сказали: вот этих и вот этих типов мы учить не будем... Да, мы вам угрожали. Мы у вас на глазах вырвали страницы, которые считали лживыми. А что сделали вы?
Учитeль. Я же не мог защищаться.
Герберт. Что вы сделали?
Учитель. У меня была семья. Тогда еще была...
Герберт. Вы объясняете это семьей, а мы - трусостью - то, что нам тогда открылось. Вы восхищались мужеством в стихах наших поэтов, о да, и это я тогда заварил все это глупое дело - я хотел показать своим товарищам, что такое на самом деле величие духа, которого у них не было и которое они потому называли трепотней, идиоты. И куда же оно делось, это величие? Дух сдался! Мы стучались в дверь, а за ней была пустота. Какое разочарование! Товарищи-идиоты были правы. Все это была трепотня - все, чему нас учили.
