Священник. Ближайшая деревня, которую я знал, была совсем рядом с нашим монастырем; она сгорела, жители ее погибли, и с ними уже ничего не может случиться. Дальше начинаются леса, поля, где раньше зрели хлеба - в основном рожь, и овес тоже. За ними - болота, равнина, на которой постоянно происходят исторические сражения. Может быть, и следующая ближайшая деревня, которую я никогда не знал, тоже сгорела...
Ефрейтор. Может быть.
Священник. Так уж все устроено. Понять этого я не могу, объяснить это не могу.
Ефрейтор. Ты, стало быть, хочешь сказать, что сам не знаешь, как далеко до ближайшей деревни, до ближайшего живого человека?
Священник. Не знаю.
Ефрейтор. Послушай, как ты все это выносишь?
Священник. Мое место здесь.
Ефрейтор. И ты это выносишь?
Священник. Приходится привыкать, друг мой. Да это и не трудно, если знаешь, что никогда уже до нее не дойдешь - до ближайшей деревни.
Ефрейтор. Никогда не дойдешь?
Священник. Мое место здесь.
Капитан (отдает пустую кружку мальчику). Ты сказал, что надо испечь хлеб?
Священник. Да, я так сказал.
Капитан. За нами, папаша, дело не станет! Правда, сознаюсь, что я в жизни не испек ни одного хлеба и не знаю, как это делается...
Священник. О, это просто.
Капитан. Из вас кому-нибудь приходилось печь хлеб?
Священник. Вместе научимся. (Ефрейтору.) Мальчик тебе покажет, где топор. Дрова ты найдешь в любой руине - обуглившиеся балки, обломки картин, краски которых спеклись в огне. Только расколи все как следует, а потом мы растопим печь.
Ефрейтор. Растопим печь...
Священник. Мальчик тебе все покажет.
Ефрейтор. Папаша...
Священник. Что еще?
Ефрейтор. Почему ты так сказал? Что никогда уже до нее не дойдешь - до ближайшей деревни...
Священник. Потому что это так, мой друг.
Ефрейтор. Ничто не может быть так далеко, чтобы нельзя было дойти. Надо только все время идти - все время идти! Чего ты улыбаешься?
Священник. Разве я улыбаюсь?
Ефрейтор. Ты что, думаешь, я испугаюсь?
Священник. Разве я пугаю?
Ефрейтор. Ничто не может быть так далеко, чтобы мы не дошли, мы ведь молоды! Молоды! Ты знаешь, какие мы молодые? Война отняла у нас годы. Ты не смотри на наши лица! Я говорю тебе, что мы молоды, мы же еще мальчишки, мы совсем не знаем жизни. Жизнь? Разве у нас не впереди все то, что зовется жизнью?.. Да что я говорю!.. Ты меня не запугаешь. Мы смотрели смерти в глаза тысячу раз, мы летели сквозь огненные стены: рядом с нами, прямо из середины эскадрильи, самолеты вдруг перекувыркивались, загорались как факелы и распадались на части. Мы испытали огонь на собственных крыльях, мы знаем, что такое залп в спину: его почти не слышно, но товарищ, который сидит рядом с тобой, вдруг перестает отзываться, и с волос его каплет кровь. Мы знаем, что такое падение камнем - на бешеной скорости, над ночным морем, - мы смотрели смерти в глаза тысячу раз!
