— Так вот о кошках, — голос Рауля помрачнел. — Люди самоуспокоились. А рядом идёт настоящая война. Невидимая, но серьёзная и беспощадная. Люди думают, если не замечать войну, можно считать, что её просто нет. Забудь о ней и живи в своё удовольствие. Но война может прийти весьма неожиданно. Тогда боль опаляет на всю жизнь.
Ириска слыхала и про Ирак, и про Чечню. Но они были так далеко. Словно и не по-настоящему. Впрочем, неважно. Рауль не мог воевать. Просто не мог и всё! Так и было? Или так было удобнее для Ириски?
— Я не думал, что кошки успели столь много, — пальцы Рауля согнули купюру и поставили перед девочкой, — пока не побывал в Оренбурге.
Аккуратно остриженный ноготь черкнул по номеру банкноты.
— МЯ. Видишь? Это их знак!
— Я видела и посмешнее, — хмыкнула Ириска и стала вспоминать. — БУ, например, или ЩИ.
— Но то были настоящие деньги, — хмуро заметил Рауль.
— А эти нет, что ли?
— Почти настоящие, — на лицо Рауля вернулась недобрая улыбка. — Кошки печатают их со своими знаками. Невидимые кошки покупают всё и всех.
— Ну да, — скривилась Ириска.
— Думаешь, кошки лишь для того, чтобы их гладить да кормить молоком?
— Кошки не могут печатать деньги!
— За них это делают люди, — согласился Рауль. — Важен знак, стоящий на купюре. Кошки демонстрируют власть, а люди не замечают. Но есть и те, кто не согласен.
— Знаешь что, — предложила Ириска. — Давай, сегодня больше не будем о кошках.
— Тогда доедай, — в глазах Рауля погасли праздничные огоньки. — А то растает.
Вот и отличненько. Девочка коварно улыбнулась, прежде чем отправить в рот ложку с морозным лакомством. Ну как, получается у неё управлять мальчиками? По-моему, так на все сто. А огоньки ещё зажгутся. Обязательно вспыхнут. Только тогда Рауль будет говорить не о кошках, а об Ириске. И всё будет как надо!
Огонёк свечи вспыхнул в последний раз, разметав угасающие звёзды. Ириска поняла, что пора уходить. Гордо поднялась и направилась к выходу. За время восхождения по лестнице Рауль не проронил ни слова, а потом просто растворился в темноте.
Возвращаться домой пришлось в растерянном одиночестве.
