Федор выбежал на палубу, мгновенно снял с причальных тумб швартовые концы и, возвратясь в рубку, включил машину на «полный вперед»…
Этому можно верить и не верить, но такой факт в биографии Федора Запорожца действительно был. Моряк проявил удивительную храбрость и находчивость. Конечно, за самовольные действия его можно было бы и наказать. Ведь такая вылазка могла закончиться непоправимой бедой, в первую очередь, для него самого. Но все увенчалось полнейшим успехом. Так за что же наказывать?
Когда Федор пришвартовал самоходную баржу к нашему причалу и открыл люк, из кубрика выбрались десять ошалевших с перепугу фашистских матросов и один офицер. Одиннадцать «языков» сразу и боевое исправное-преисправное судно!
Федора Запорожца наградили орденом Красной Звезды. Теперь он мог бы и уйти из морской пехоты, потому что вместе с орденом ему возвратили и звание мичмана. Но со дня на день ждали наступления, и Федор остался в части.
Когда советские войска высаживали десант на крымский берег, Запорожец с отобранными им самыми храбрыми парнями первым захватил плацдарм, удержал его до прихода нашего главного десанта и был тяжело ранен. Уже в госпитале он узнал, что его наградили еще одним орденом, теперь уже — Красного Знамени.
После госпиталя Федору дали месячный отпуск. Но он и не подумал об отдыхе. Искал свой «охотник». Корабль оказался в Туапсе.
Была послеобеденная пора, когда мичман Запорожец остановился у трапа, переброшенного с причала на корму. И без того бледное, лицо его еще больше побледнело он вдруг почувствовал, как его бросило в дрожь. Старался успокоиться и не мог.
«А может, «охотником» теперь не Баглай командует, а кто-то другой», — подумал он. И разволновался еще больше.
— Товарищ вахтенный, — негромко спросил он — скажите, кто теперь у вас командиром?
Он нарочно употребил слово «теперь», чтобы показать матросу, что знал того, кто командовал кораблем раньше.
Вахтенный насторожился: на такой вопрос отвечать не полагалось, и он подозрительно взглянул на Запорожца. Но перед ним стоял мичман да еще с двумя боевыми орденами… Ему, конечно, можно было бы и ответить. Но на всякий случай спросил:
— А вы кого знали?
— Старшего лейтенанта Николая Ивановича Баглая. Вахтенный улыбнулся.
— И теперь он — командир.
— В таком случае прошу доложить, что его хочет видеть мичман Федор Запорожец, — сказал хрипловатым от волнения голосом.
Вахтенный сделал большие глаза:
— Вы — мичман Запорожец? Бывший боцман?
