Не догнать, а как хотелось!
Он прислонился к стене, пытаясь унять дрожь и блаженно улыбаясь: 'Милая, милая моя! Анжина любимая! Я подожду, не сомневайся! Его сердце одаренное не просто надеждой, а уверенностью, выпрыгивало из груди. `Это я! Я! Тот, кого она любит — я! Мы будем вместе! `
Сбылась мечта стольких лет, его мука и постоянная боль, отчаянье, с которым он сжился, ревность и терзания души, эти, казалось, вечные и неистребимые спутники его жизни, наконец, отступили.
Он, гордо расправив плечи, отлепился от стены, с превосходством и глупой павлиньей напыщенностью посмотрел на охранников, еле сдерживая крик радости и желая хоть с кем-то поделиться ею, выказать свою исключительность. Но те и не глянули в его сторону, с каменными лицами смотрели на входную дверь. Крис посмотрел туда же и замер.
Ричард, привалившись к косяку и засунув руки в карманы, недобро, с долей презрения разглядывал своего друга, сверля его пронзительным взглядом синих глаз. И будто в душу заглядывал и читал в ней, как в открытой книге. Как укор возник, заноза в пальце, придавил взглядом, как могильная плита, и словно смертельный приговор вынес!
`Пусть! Его время кончилось! Она согласна быть моей!` — твердил себе граф, но в груди предательски дрогнуло, заныло неприятно что-то: то ли душа, то ли совесть. И взгляд ушел в сторону: глаза сами опустились, не в силах прямо смотреть в глаза друга, выдерживать немое обвинение. Муторно стало, противно самому себе, как будто низкое что-то совершил, подленькое. Ричард так ни слова и не сказав, отлепился от стены и вышел, а Крис остался стоять, смущенно рассматривая носки ботинок.
Ричард поднялся к себе в кабинет и закрылся, не желая никого видеть. В душе царил хаос, его переполняли самые негативные чувства, мрачные эмоции и предчувствия. Именно в таком состоянии люди бросаются с высоток, лезут в петлю, вскрывают себе вены.
Король сел в кресло и, закинув ноги на стол, уставился в окно: 'Любимая женщина уходит к верному другу. 'Замечательно`! Водевиль: Анжина и Крис… Бред! Какой-то глупый фарс, тривиальный сюжет для слезливого романчика. С ним все понятно — уже и голову потерял, нет друга, вышел весь, но Анжина?! Верная женушка. Всевышний помилуй! И как мы докатились до этого? Почему я ничего не замечал? Ослеп? Слишком доверял? Много воли дал? Девочка, кто бы мог подумать, что ты способна на такое?`
Лишь Всевышнему ведомо — сколько сил и терпения он приложил, чтоб Анжина стала такой, как сейчас — уверенной в себе, гордой, жизнерадостной, дерзкой. Час за часом, день за днем, месяц за месяцем он вытаскивал ее из скорлупы страха, изгоняя горькую муть чужих преступлений из ее души, вылавливая из омута гнетущих бед и ошибок, сожалений, сомнений, предубеждений, давя стереотипы и комплексы щедро, подаренные ей близкими и далекими.
