— А-а-ааааа!! — закричала я.
Домовой метнулся в сторону: смел стул, уронил вазу, исчез в стене и принялся бушевать уже на кухне — грохая, бухая, брякая крышками кастрюль.
Прибежала мама и принялась меня успокаивать. Она была уверенна что я хочу спать, поэтому капризничаю, проказничаю, и доказать ей обратное было невозможно. Меня умыли и сунули под одеяло:
— Спи солнышко.
— Ма, зя зать.
— Я здесь, я здесь, маленькая.
Она что глухая?
— Ма! Зя за-ать!
— Сказку про зайчика? Почитаю. Где у нас книжка?
Я плюхнула ногой о матрац: тупость какая! Какое из произнесенных мною слов обозначает зайца, а какое сказка? Я сказала: мама, нельзя уезжать! Что невнятно, непонятно?
Пришлось потренироваться, мысленно произнеся незамысловатую фразу раз пять, а потом выдать по слогам:
— Ма-ма, не-зя-а уз-за-ать.
— Нужно, Кристина. Спать пора. А спать нужно в постельке, под одеялом.
Она чего подумала? Что услышала? — удивилась я.
— За-ать!
— Да, да, лежать, нужно лежать, — сказала, открывая книжку и готовясь прочесть мне красивую историю.
Она, на каком языке слышит и говорит? А я? А думаем тоже на разных?
Я вздохнула, понимая домового: тяжело с людьми, ой, тяжело…
И чего я на свет появилась?
Урок шестой
Мы переехали. Светлые обои, с привычными, веселящими глаз звездочками сменились на серые тона грязных стен. В них жила нищета, болезни и обиды. С первой принялась бороться мама, но так в ней и состарилась, не понимая, что проиграла заранее, въехав в эту квартиру. С обидами принялась бороться бабушка, но получалось с переменным успехом. Я же приняла на себя бой с болезнями. Я пробовала их на вкус, и они с радостью принялись общаться со мной, переселившись в хрупкий детский организм. Но тогда я не знала, что понравившееся мне тело возмутительно уязвимо и смело перехватила сразу половину обжившихся в квартире болезней. Я была не знакома с ними, как еще не понимала возможности своего организма, и они казались мне родственниками полуночницы, которых при моем-то резерве и безграничных возможностях я спокойно переварю и выплюну как соску-пустышку.
Не тут-то было. Противные бяки и буки оказались сильней и с радостью забравшись в меня свалили одномоментно и нещадно. Я ловила их по телу, они ускользали и крючили его болями, ломали и расшатывали как хулиганы забор. В жару и бреду я отмахивалась от них руками, рвала их зубами и выплевывала вместе с пищей и лекарствами. Мама терпеливо выхаживала меня, не помогая ни на йоту, бабушка вздыхала и шепотом, втихаря от мамы, молилась. Молитвы были забавными, и легким облачком взмывая под потолок, там и оставались. Грешна была бабуля, но о том и не помышляла. Верила в признанный всеми образ и не верила, потому что сама его не видела и не придумывала. Бабушкины бдения меня занимали, а мамины вечерние чтения убивали. Тогда я поняла, что книги как люди и предметы: одни забирают силы, другие дают. Как назло, мама выбирала именно отбирающие силы. Я мучилась от инсинуативных историй чужого мозга и заходилась в кашле, плевала части залезших в меня болезней.
