— "Саша".
— Ты, кстати, тоже найти могла бы.
— Да ну.
— Серьезно. Купи платье, сними это тряпье. Давай с другом Александра познакомлю.
— Что за друг?
— Пока не знаю, но друзья у него хоть как есть.
Лена улыбнулась:
— Верю. Привет передавай, если познакомишься.
— Я серьезно.
— И я.
— Познакомиться не хочешь? Семью, ребенка?
— Есть один.
— Чужой.
— Кому как, — посерьезнела. — Не до платьев мне, не до свиданий. Туго Домне одной с Сережкой, а Вера как с ума сошла — что ни день, то пьяная. Ругаем, ругаем — толку ноль.
— Вот так всю жизнь на чужие проблемы потратишь. Много их наши проблемы касались? Нет. Почему мы заботиться должны? Смени одежду, купи помаду, косичку эту заплетать перестань и давай с нами на ноябрьские праздники.
— Платье покупать не стану, другие траты планирую.
— Черт с тобой, упрямая, найду тебе платье.
— И на счет остального потише. Девочки семья моя, нет у нас как личных проблем так и радостей, все пополам.
— Не обижайся, я не против них, я против того, чтобы ты в старуху раньше времени себя превращала. Дом, подруги, работа — хорошо, но нужно и личную жизнь устраивать, согласись. При муже и самой легче будет и подругам помощь больше будет.
А вот об этом Лена как-то не подумала. Признаться, она вообще не думала о знакомствах и свиданиях, как-то не трогало, словно мимо нее эта сторона жизни проходила.
— Седьмого? — переспросила.
— Да, после демонстрации. Договорюсь и позже скажу куда подходить. А платье у девушек — соседок попрошу. Варя такая же как ты, худенькая. Договорились?
— Хорошо, — улыбнулась.
Вечером Лена долго у зеркала в ванной крутилась, волосы распускала, опять в косу заплетала, лицо пристально разглядывала, и не столько не нравилась себе, сколько все больше не нравилась ей затея, на которую согласилась. Радости от чего-то в груди от нее никакой. Слабый интерес и только, а это неправильно, наверное.
— Ты чего вертишься? — удивилась Вера, ввалившись в душевую за ведром — полы на ночь глядя мыть решила.
Лена, задумчиво глядя на себя в зеркало, поправила волосы у виска и сказала:
— Соображаю насколько хочу личной жизни.
— Ну и? — подперла бока руками девушка.
— Не екает, — констатировала.
— А ты с мужиком-то была? — хмыкнула Вера.
Вопрос Лену в тупик поставил. Села у стены, на подругу уставилась, словно ответы у нее узнать хотела.
— Знаешь, я тут к выводу пришла, что ничего о себе не знаю. Даже эвакуация на Урале — была или нет? Она как строчка в газете — есть, но под ней ничего. А еще взрывы, земля в воздух взлетает и пыль стоит, как туман над озером по утрам. Откуда я могу это знать? А ведь снится. А еще деревня горящая, крики и грязный мокрый пол на стыке со стеной, а на ней надпись: "смерть фашистам. Да будут они прокляты за мученья наших детей!" И люди, Вера, странные люди — в форме — солдаты, офицеры, камуфляж или доходяги в полосатой одежде, как привидения. А еще в гражданской одежде, но с винтовками на плече или «шмайсерами» на груди. Все снится и снится. И смерть, постоянно. Трупы, трупы, искореженные взрывами, остановленные пулями, избитые, покалеченные, повешенные. Кошмары изо дня в день. Я спать боюсь, Вера. Я боюсь проснуться и узнать, что это правда.
