— Сука война, фашисты гребанные, чтобы им… Об одном жалею — не разровняли мы Германию, а надо было. Чтобы веками ничего не росло и ни одного ублюдка не рождалось! — по столу грохнул Дрозд.
— Нормальные-то немцы причем? — глянул на него Коля. — Трусов и предателей и среди наших хватало, так и среди немцев немало нормальных. Встречались твари среди мирного населения. Да не жить им. Все равно удавят. Свои же.
— И правильно!
— Но остальные не причем. Антифашистов хватало и хватает.
— Может, — кивнул, а взгляд стеклянный. — Только я и другое знаю… Ты гетто видел? — уставился на друга. Тот смотрел, ждал, что скажет. — Не видел, — понял. — А мне довелось. Согнали тысячи евреев как скот в загон и каждому желтую звезду на спину и на грудь. Стрелять удобно, не промахнешься. Тысячи людей. А потом санитарный день и никого нет. Всех вывезли и расстреляли. Новых загнали. Опять расстреляли. Или «душегубки». Ходит машина по городу по дороге едет. Солдаты хватают, кто под руку попадет и туда. Как набьют полно — газ пустят. К опушке или к оврагу и трупы туда. За новой партией поехали. И просто так. Обыденно. Я все сначала думал, что это колониальная война, но как-то быстро само дошло — ни черта! Эти бессмысленные убийства аргумент только одному — фашисты воюют против самой жизни. Им по хрену было кто, за что. Без всякий метании — выстрел и все. А детей даже не стреляли — пули экономили. Об угол сарая или о стену головой. Всех выметали. Вырезали поголовно! Только за то что жить смеют, за то что есть!… Концлагерь один в Польше освобождали, так там на путях составы стояли. Мы думали, люди там, а оказалось… Волосы. Целые тюки волос. От пола до потолка. Один вагон, десятый… Волосы! С мертвых женщин срезаны. Каштановые, русые, черные, белые, пепельные — рябило в глазах.
Николай рюмку ему пододвинул, не в силах больше слушать — злость в душе бурлила.
— Выпей.
— Думаешь, поможет? — прищурил глаз, скривив губы. — Мне это никогда не забыть, сколько не выпей. Как и мыло из человеческого жира. Ты можешь это себе представить? Из человека — мыло делать? Вот ведь педантичность! Безотходное производство! — грохнул по столу кулаком. И затих, взгляды посетителей почувствовав. Одарил ответным, таким, что моментально о его существовании все вокруг забыли.
Николай закурил, решив тему сменить, а то в паре с Санькой разнесет сейчас ресторан к чертям, а он тут причем? Столы эти, стулья, люди, что празднуют победу?
