и ждали не иначе смерти.
— Вчера возле ваша деревня был убит официр доблестный немецкий армия, — начал
картаво излагать переводчик. — Мы есть хотеть знать, кто совершить преступления.
Тихо, только где-то далеко завыла собака и, ветер кинул щепотку промозглого
воздуха в лица.
Лену пробрала дрожь, она стояла и тряслась, желая умереть сейчас, прямо в эту
минуту — только не в следующую, только чтобы не знать, что будет дальше.
— Если вы есть молчать, вы есть сообщник! — постановил переводчик. К толпе
шагнул Игорь:
— За каждого убитого немецкого офицера будет убито пятнадцать человек.
Толстяк перевел и толпа чуть отпрянула.
Игорь вскинул руку и начал указывать пальцем на людей: женщина, девушка, старик,
старуха, мальчишка… И не выводили, их выдирали из толпы, прикладами отбивая
свои жертвы. Поднялся жуткий крик и вой.
И прогремели выстрелы. Игорь отстреливал людей. Сам! Упал парень, старик, как
подкошенная рухнула дородная пожилая женщина…
Лена сжала зубы и закричала про себя так, что оглохла.
Последний выстрел. Последний труп.
Двое детей ревя навзрыд тормошили тело бабушки, а та лежала открыв рот и
смотрела в небо.
"Сволочи!! Подонки!!" — рвалось из груди девушки, но наружу ни звука, только
лицо перекосило и пальцы свело в кулаки.
Игорь спокойно развернулся и пошел к машине.
Встал, как ни в чем не бывало перед Леной и, спросил:
— Du ist partisanen?
— Ты есть партизанка? — перевел переводчик.
Лена не слышала. Она стояла и смотрела на своего брата и не верила, что видит
его. Она ошиблась, это не Игорь, не может быть Игорем. Ее брат командир Красной
армии, ее брат коммунист, ее брак кристально честный и чистый человек. Он не
станет расстреливать мирное население!
— Хауптман, вы думаете, этот заморыш может быть партизанкой?
— Ничего нельзя сказать точно, герр обер — штурмфюрер. Она упрямая.
— Или немая?
— Это легко проверить, — улыбнулся мужчина. — Ганс, — кивнул на девушку
здоровяку — капралу. Тот схватил ее за шиворот и начал бить. Один удар, второй.
Лена вздрагивала и смотрела на Игоря, сама не понимая, что хочет увидеть. Но его
лицо было все так же бесстрастно, взгляд холодно-равнодушен.
Еще удар в лицо и Лену отбросило. Она скрючилась от боли и, получила пинок.
Ботинок пришелся по лицу, вскрыл губу и ожег щеку, нос, глаз.
— Хватит, — бросил Игорь. — Если это партизанка, то я коммунист. Мне
осточертела эта жалкая деревня. Уезжаем, — барским жестом приказал солдатам и
сел в машину.
Фашисты садились в грузовик.
