— Красиво поешь, да голосок невесел.
— Это алкоголь. Очень отрицательно здешние напитки на настроение влияют.
— Чего ж напилась?
— Не напилась, а выпила. Праздник сегодня, Ванюша, день защиты насекомых. А за букашек грех не выпить. И притормози, я выйти хочу, прогуляться.
— Даже не думай. Звинчук, Нейменов и колоритный тип явно по фамилии Мимино пасут тебя доблестно и неустанно. Это я, к слову, в заботе о букашках, за которых ты сегодня неслабо нахлебалась.
Я отвернулась, чтоб скрыть разочарование и раздражение, проступившие на лице: если честно, я уже думала скрыться тихо в сторону вечной мерзлоты и нефтяных месторождений. Затеряться где-нибудь в районе Байдарацкой губы или Енесейского залива, выйти замуж за оленевода, поставить юрту в тундре и вязать мужу носки длинными, северными ночами.
Одно плохо, вязать умею, но не спицами.
А тут, оказывается, можно не беспокоиться, уже подсуетились местные «скотоводы».
— Притормози, мне проветриться надо
— Ладно, — согласился, подумав. — Ближе к дому, чтоб лишних приключений себе на голову не собрала.
— Ой, спасибочки! — ткнулась в бардачок лбом, не рассчитав траекторию поклона, дура дурой. Ты, главное, поверь, Ванечка.
Валя хоть и не ожидала особо приветливого приема, но и настолько унизительного тоже — ее провели прямо в спальню, и ни ужина с разговором, как в прошлый раз, ни элементарного "добрый вечер" в знак приветствия.
Бройслав полулежал на широкой постели в одних домашних брюках и о чем-то разговаривал по телефону. Английский язык Валя знала фрагментарно, а тот говорил на нем бегло, спокойно, да еще и вел себя, как лорд — кивнул ей, жестом пригласив войти, и опять ля-ля-ля в телефон, словно к нему прислуга для уборки заглянула, а не женщина пришла на свидание. Валентина почувствовала себя недалеким, маленьким человечком, которому не место рядом с Бройславом, как не место в этих номерах, но в десятый раз подумав, что зря согласилась встретиться, в десятый раз одернула себя — хочешь квартиру — терпи.
И терпела: застыла у порога в ожидании, не решаясь пройти, сесть в кресло, и уйти тоже не решилась, а могла, и шанс был, и силой никто не держал. Да и не стал бы — она видела, осознавала, что Энеску и она разных полей ягоды, и не понимала, зачем именно она ему, дикая малина, когда вокруг отборные сорта лучших видов сами в рот просятся. Тешила себя вялой надеждой для успокоения самолюбия, значительно страдавшего от этого знакомства — `зацепила'.
