Фомин кивнул, не отрываясь от таблиц с ценами:
— Что посетим?
— Кладбище! — рыкнул Энеску. — Там повеселей будет!
И пошел спать: к чертям все!
Глава 11
— Ну, что? — спросил в трубке знакомый голос. Я спросонья соображала пару секунд, кто это, и поняла:
— Опять ты меня будишь?! — прошипела. — Слушай, Мефистофель в звании Лейтенант, еще раз потревожишь мой сон, получишь уже не полотенце в лицо, а утюг!
— Стра-ашно, — фыркнул Иван. — Меньше спи, больше работай, — посоветовал строгим тоном. — Между прочим, господин Сергеев бодро двигается к своей пассии.
— Я в курсе, что он не ночует у нее…
— …Уже выходит из машины. Это тебе интересно, нет? Ну, извини, я думал, Селезневка с ее климатом тебе не понравилась…
И отключил связь. Вот тарантул! Сплел сеть, озадачил и в угол, в засаду.
Я встала и рванула к входным дверям, приоткрыла их, глянула на себя в зеркало — вай, какой русалочка! Волосы волнами до ягодиц в художественном беспорядке растрепаны. Губы сочные, припухшие ото сна, глазки с туманом. Из одежды скромные трусики.
Ни один мужчина от такой газели не откажется. Но что-нибудь накинуть на тело надо, для имиджа скромницы. Быстро вытащила из сумки кружевную майку, влезла в нее и, пихнув ногой сумку обратно под кровать, упала на одеяло, заняла соблазнительную позу почти умершей от беззащитности нимфетки.
Сегодня я очень, очень больна. Просто смертельно! Чем? М-м…. Инфекционные заболевания отпадают, гастриты, перитониты тоже. А! У меня мигрень! Вот, точно. Дежурная болезнь женщин на все времена и случаи жизни!
Хотя, какая разница, чем я занедужила? Главное, дать мужчине проявить один из своих главных инстинктов — защиты, и плавно перевести его в опеку, а потом накинуть узду долга и обязанности. Я ж такая трогательно-ранимая, хрупкая и маленькая — нуждающаяся в крепкой руке и монументальном тыле. Я ребеночек, я девочка-лапонька, я бедная, несчастная мышка по наивности своей готовая попасть в лапы кошке. Ты же не дашь меня в обиду, славный рыцарь Ланселот — Сергеев?
Не дашь! И от любопытства нос свой в приоткрытую дверь квартиры сунешь. Тем более смотрел ты на меня вчера далеко не по-рыцарски.
Давай, поднимайся быстрее на этаж, а то сейчас засну.
— Зоя? — послышалось вежливое и настороженное в прихожей.
Да, Зоя я, зоя, проходи, давай, посмотри на мою нежную ножку, высунутую из-под одеяла на всю длину, на оголенное плечико, прикрытое шелком волос и… на свешенную почти до пола руку, такую тоненькую, такую несчастную. Просто сломанная веточка ольхи!
