Мужчина хмурился, видно, по больному ему ездила. Прекрасно.
— Ты в горячих точках воевал, не понаслышке о продажных знаешь, и как слабаки подставляют, тоже. Как не остервенеть, не осатанеть? Тебе, мужчине, а я — женщина…
— Красивая.
— По-твоему, это достоинство? Недостаток. Проклятье, если хочешь. Только внешность и воспринимают, а что у нее душа есть, которая болит, которая устала от этой грязи, — нет. Я кто для них? Кукла…
Вздохнула и отвернулась, пряча глаза: думай, Лейтенант, думай.
— Долго речь учила? — спросил тихо минут через пять.
Я с тоской посмотрела на него, взгляд мой был прямым и искренним. Потом появилось укоризненная растерянность, а кривая усмешка довершила дело.
— Думай, как хочешь. Мне показалось, ты свой. Извини, попуталась, — бросила тихо и отвернулась. И была уверена — проняло.
Он молчал до самого дома гражданки Симаковой. Остановился за углом и перехватил меня за руку, когда я уже вылезла из машины и пошла.
— Больше время на меня не трать и обаяние свое гнилое тоже. Я ведь все о тебе знаю. Все, — процедил с нехорошим прищуром.
Я грустно улыбнулась, с жалостью глянув на него — и была в том искренна:
— Дурачок. Никто ничего обо мне не знает. А для досье я тебе столько ролей сыграю, что ты и обхохочешься, и урыдаешься. Но узнаешь ли меня? — и качнулась к нему, заглядывая в глаза. — Ты ведь тоже свое при себе держишь. Должна же хоть душа принадлежать только тебе, а не сдаваться в аренду на нужды зверья… как твоя жизнь и твое тело.
Вырвала руку и поцокала каблучками к дому, не оборачиваясь. И знала точно — Иван смотрит мне в спину и пытается что-то решить для себя. Решай, думай — пищи для размышления достаточно. Это переваришь, еще подкину. Так шаг за шагом, слово за словом ты будешь моим.
И не бойся, я предаю лишь предателей.
Главное, чтоб ты Иваном остался, а не Иудой оказался. Тогда поладим. Может, ты из моей стаи?
Помечтай, детка, помечтай… две минуты до подъезда.
Ржавая железная дверь изначально не знала о краске и обивке и выглядела устрашающе убого. Но мне за ней недолго жить.
Я нажала кнопку звонка и приготовила маску несчастной девочки, робкой, неразвращенной и недалекой.
Дверь открыла черноглазая короткостриженная брюнетка, тогда как на паспортном фото она была длинноволосой шатенкой и выглядела более женственно. Что с нами делают амбиции и салоны красоты?
— Чего? — нахмурилась, окинув меня недобрым взглядом с ног до головы.
— Здравствуйте, — проблеяла я, пытаясь вызвать смущенный румянец на щеках. — Я по объявлению о сдаче комнаты.
