— А потом?
— А потом я уже больше никого не встречал.
— Ни одного человека?
Мальчик покачал головой.
— Только однажды я проходил мимо сгоревшей будки путевого обходчика.
Солдат потер сильной рукой крепкий подбородок. Потом весело обернулся к мальчику:
— Ну, а теперь ты здесь, — и раскрыл рюкзак.
— Да здесь у тебя чего только нет! — воскликнул радостно мальчик.
— Все что угодно изголодавшемуся человеку: хлеб, масло, сыр, колбаса. У меня даже шоколад есть.
— Слушай, да это просто волшебный мешок! Настоящий шоколад?
— Это шоколад, который выдают летчикам. Я его забрал из сбитого американского самолета. — Он вытащил буханку хлеба и длинным широким лезвием ножа стал нарезать толстые ломти. Потом открыл жестяную банку с колбасой. — Ну вот, этого нам вполне хватит, теперь закрой банку.
Тем временем в шалаше стало сумрачно, только через входное отверстие еще проникал скупой свет. Снаружи виднелось несколько деревьев, далеко за ними непроницаемой стеной стоял сосновый бор.
Мальчик наконец поел и теперь пил из миски маленькими глотками сгущенное молоко.
— У тебя здесь хорошо, — сказал он, оглядываясь, — а этот шалаш стоял здесь и раньше?
Солдат покачал головой.
— Я построил его сам, — объяснил он, — сначала притащил тебя, потом построил шалаш.
— Как это у тебя получилось…
— Это не так трудно, особенно для специалиста: я ведь плотник. До сих пор я строил только бункеры и оборудовал огневые позиции. Это мое первое настоящее жилище. Тебе нравится?
— Да.
— А как тебя зовут?
— Джонни, — ответил мальчик.
— Как только в наше время разрешают носить такое имя.
— А что?
— Звучит по-английски, почти как Томми.
— На самом деле я Иоганнес, — разъяснил мальчик. — Иоганнес Бахман. Но мама всегда звала меня Джонни. Меня все называли Джонни: и бабушка, и дедушка, которые уже умерли, и дядя Альфонс, и тетя Клерхен.
— Ладно, последую их примеру, идет? — сказал солдат.
— Идет, — согласился мальчик.
— Сколько тебе лет?
— Скоро тринадцать.
Солдат оценивающе посмотрел на него:
— Глядя на тебя, этого не скажешь.
— Все так говорят, даже мои друзья по школе.
— Дразнят?
«Иногда они доходят даже до грубости», — подумал Джонни.
— Не обращай на них внимания, — утешил его солдат. — Двенадцать лет — прекрасный возраст. Радуйся, что тебе еще не шестнадцать. Кстати, можешь звать меня просто Густавом.
— А сколько тебе лет?
— Мой возраст стал ныне редкостью. Мне исполнился двадцать один. Хочешь еще молока?
Мальчик покачал головой.
— Я наелся, спасибо.
